ПОРТРЕТ КРУПНЫМ ПЛАНОМ

50

– Ирина, почему выбор пал на про-

фессию адвоката.

– Я с детства мечтала стать или журна-

листом, или адвокатом. Сначала готови-

лась поступать на факультет журналисти-

ки, у меня даже было немало печатных ра-

бот. Я приехала в МГУ, на подготовитель-

ные курсы, но буквально за один день до

вступительных экзаменов передумала и

решила, что все-таки буду поступать на

юридический. И улетела домой, в Новоси-

бирскую область. Проработав год, я посту-

пила в Свердловский юридический инсти-

тут. А почему именно адвокат. По характе-

ру я всегда была активисткой и старалась

всех защищать. Поэтому даже когда в ин-

ституте меня долго уговаривали пойти в

аспирантуру, я все-таки решила идти ра-

ботать. Два года отработала юрисконсуль-

том, а в 1982 году поступила в Московскую

областную коллегию адвокатов.

– Сколько дел Вы провели за годы

адвокатской практики.

– Раньше за день я могла участвовать

в трех делах. В то время адвокатов было

очень мало, а стать тогда адвокатом, по-

ступить в коллегию было очень трудно.

Поэтому работы было невпроворот. Это

сейчас наступили времена, когда адвока-

тов много, и, к великому сожалению,

многие люди, которые называют себя ад-

вокатами, ими, по сути, не являются. Они

пошли в эту профессию только из-за де-

нег, и это сказывается на результатах их

деятельности. Ко мне нередко обращают-

ся клиенты, когда их дело уже загублено

непрофессионалом. Сейчас ведь очень

много коллегий – в одной Москве, по-мо-

ему, более десятка.

За 19 лет, что я работаю адвокатом, я

провела очень много дел – уголовных,

гражданских, арбитражных. В последнее

время больше стала специализироваться

на уголовных делах, хотя и гражданских,

административных провожу довольно

приличное количество. То есть, у меня нет

никакой узкой специализации, мне очень

интересно работать во всех отраслях пра-

ва. Честно говоря, мне сложно сосчитать,

какое количество дел я провела. Думаю,

что это несколько тысяч. Помню свое пер-

вое дело о разбойном нападении. Кстати,

судьба еще раз свела меня с этим подза-

щитным, который спустя несколько лет

опять угодил под суд. На этот раз его об-

виняли в совершении убийства несколь-

ких человек путем поджога дома с коры-

стной целью – завладеть этим домом по

наследству. Я приняла защиту на следст-

вии, дело слушалось в Московском обла-

стном суде, и суд присяжных вынес вер-

дикт, что мой подзащитный невиновен.

Конечно, в течение долгой адвокат-

ской практики были и запоминающиеся

победы, и всякие казусы, и забавные ис-

тории – всего не расскажешь. Один мой

бывший клиент, тогда – управляющий

банком, а ныне – преуспевающий бизнес-

«Я

ПРОСТО

ФАНАТ

СВОЕГО ДЕЛА»

Она очень любит

музыку, обожает кошек

(их у нее четыре).

Ей нравится путешест-

вовать, водить автомо-

биль, она влюблена в

море. Ее любимая пора

– осень. Осень для нее –

просто поэма. Она не

представляет себя без

людей. Короче, она про-

сто любит жизнь. Кра-

сивая женщина, про-

фессионал, адвокат

Ирина Поверинова.

Ирина

ПОВЕРИНОВА:

51

мен и мой большой друг, до сих пор вспо-

минает, как я на первую встречу с ним

привезла ему из Москвы в следственный

изолятор Свердловска букетик ландышей

(пронесла их тихонько под пальто). В ту

минуту он понял, что в его жизни еще не

все потеряно и все будет хорошо. Он об-

винялся тогда в хищении большой суммы

денег, был арестован и увезен из Москвы.

Уже спустя три месяца его освободили,

изменив меру пресечения, но дело тяну-

лось почти три года, была проделана ко-

лоссальная работа, в результате которой

уголовное дело было прекращено на ста-

дии следствия. Как говорит мой друг,

именно те ландыши потрясли его до глу-

бины души, как никто и ничто до того –

вдали от дома, родных, в этом ужасном

изоляторе, в переполненной камере этот

интеллигентный человек, похудев за ме-

сяц на 15 кг, уже терял надежду выстоять.

К слову, основная масса моих клиентов

поддерживает со мной отношения, реко-

мендует меня своим знакомым – и не

только по уголовным делам – люди же-

нятся, разводятся, к великому сожале-

нию, делят имущество, садовые участки,

дачи, бриллианты... Кто-то становится ви-

новником дорожно-транспортных проис-

шествий, кто-то допускает какие-то фи-

нансовые нарушения. Получается, что у

адвокатов практика складывается по зна-

комству: люди не приходят ниоткуда – им

кто-то советовал обратиться ко мне. И

мне всегда интересно узнать, кто именно

это сделал. Надо сказать, что за долгие го-

ды работы я практически помню всех лю-

дей, которых доводилось защищать, и,

хочу отметить, что, в основном, меня свя-

зывают с ними положительные ассоциа-

ции. Хотя, скажем, не все клиенты бывают

благодарными людьми в том смысле, в

котором ты хотел бы это понимать. Рань-

ше, кстати, были более душевные клиен-

ты. Они дарили цветы, более уважитель-

но относились к нашей профессии. А в по-

следнее время все перешло на коммерче-

скую основу, и меньше стало тепла и ува-

жения к адвокату.

– Но, по-моему, коммерческая ос-

нова была всегда.

– Да, она была, но тем не менее уваже-

ние к этой профессии и к тебе, как к специ-

алисту, как к женщине, было больше. Сей-

час более черствые отношения, хотя, я еще

раз повторю, что со многими своими кли-

ентами я поддерживаю контакты. Они поз-

дравляют с праздниками, звонят, и не

только, когда у них случается беда.

– Адвокатская практика, предпола-

гает, конечно, широчайший выбор вся-

ких дел – на все случаи жизни. А было

ли такое дело, которое потребовало не-

вероятно колоссальной душевной

энергии, затрат, и в результате принес-

ло бы большую удачу и радость.

– Я считаю, что каждый адвокат, если

он настоящий профессионал, и достоин

носить это высокое звание – защитник,

должен добиваться положительного ре-

зультата в любом случае. Другое дело, в

каком объеме этот положительный ре-

зультат. Или адвокат добился того, чего

добивался с самого начала, или ему уда-

лось достичь не всего того, чего он хотел,

но, в любом случае, клиенту он обязан

принести реальную помощь. За годы ра-

боты у меня было много разных результа-

тов, – и блестящих, и не очень удачных

(ведь иногда приходится биться, доказы-

вать свою правоту в течение нескольких

лет. Допустим, вынесен приговор судом

первой инстанции. А адвокат и его подза-

щитный пишут жалобу и обжалуют этот

приговор в вышестоящих органах. Приго-

вор вступает в законную силу, человек от-

бывает в колонии наказание, а адвокат-

ская работа на этом не прекращается. И по

желанию клиента он может продолжить

что не совершал этого преступления, а на-

ходился там по личным делам со своим

другом, и, просто проходя мимо машины,

пострадал от взрыва, не имея к нему ни-

какого отношения. Свои же предыдущие

показания он объяснял тем, что находил-

ся в очень тяжелом физическом состоя-

нии, а ему не оказывалась должным об-

разом медицинская помощь с целью по-

лучить от него эти показания незаконны-

ми методами. У него было сотрясение го-

ловного мозга, сломана нога, ребра, кон-

тузия, он очень плохо слышал. И показа-

ния он давал лишь потому, что ему в об-

мен на признание были обещаны обезбо-

ливающие уколы. Этот человек просто хо-

тел выжить и как можно меньше страдать,

работу дальше – обратиться в порядке

надзора в вышестоящие судебные инстан-

ции, органы прокуратуры – и добиваться

того результата, который считает справед-

ливым). Примеров по успешной защите

можно было бы привести много. Но вот

такой случай, о котором Вы спросили, –

как раз последнее уголовное дело, кото-

рое я только что провела. Суть его такова:

в феврале было совершено преступление,

о котором очень много говорили в прессе

– была взорвана машина и около нее тя-

жело ранен человек. Его и другого мужчи-

ну, который ожидал его за углом дома,

арестовали, обвинив в совершении взры-

ва. В ходе следствия они признались, что

организовали покушение на хозяина ма-

шины, его жены и ребенка. Ко мне обра-

тились родственники этого раненого об-

виняемого (это бывший офицер Совет-

ской Армии) спустя два месяца после то-

го, как следственные органы получили его

признательные показания. Я приняла за-

щиту в конце апреля, когда следствие бы-

ло уже в середине, и начала работать по

делу. Обвинение, которое было предъяв-

лено моему подзащитному, было доста-

точно тяжелым: покушение на жизнь трех

людей общественно опасным способом, а

также изготовление взрывного устройст-

ва, его хранение и перевозка. Дело было

направлено на рассмотрение в Москов-

ский городской суд. Ситуация была не-

простой: два с половиной месяца мой

подзащитный признавал свою вину, а за-

тем изменил показания. Он стал говорить,

«Бал искусств» в Останкино

«Посиделки» в Английском клубе

ПОРТРЕТ КРУПНЫМ ПЛАНОМ

52

а потом уже доказывать, что он не вино-

вен. Дело было направлено в Московский

городской суд, где слушалось по первой

инстанции (там слушаются дела особой

тяжести). Ему грозило наказание до 20 лет

лишения свободы или даже смертная

казнь. В суде мой подзащитный свою вину

не признал. Естественно, перед судебным

заседанием была проделана большая ра-

бота (напомню, что обвинялось два чело-

века. Второго, по моему совету, защища-

ла моя подруга и коллега). Мы заявили

много ходатайств, нашли очень много

ошибок, которые были допущены в ходе

предварительного расследования. К ве-

ликому счастью, суд вынес оправдатель-

ный приговор для обоих, и их, отсидев-

ших до этого уже девять месяцев, выпус-

тили из-за решетки прямо из зала суда. В

основу оправдательного приговора почти

полностью легла вся моя защитительная

речь. Счастью моему не было предела, я

даже разрыдалась от избытка чувств, по-

тому что за долгие годы работы такой

приговор я слышу впервые! Раньше прак-

тика судов была вот какой: если суд не ус-

матривал оснований для вынесения обви-

нительного приговора, он направлял

опять дело на доследование, там оно пре-

кращалось, но это не было оправдатель-

ным приговором. В последнее же время, к

счастью, суд очень большое внимание

уделяет нормам уголовно-процессуаль-

ного права, и даже, предполагая, что че-

ловек виновен, но следственные органы

вели дело с нарушением норм уголовно-

процессуального права, суды стали выно-

сить оправдательные приговоры. За мою

практику это был первый, блестяще напи-

санный, оправдательный приговор!

– А как сказывается на женской

психике необходимость все время

проводить свою профессиональную

деятельность в таких жутких условиях

– следственные изоляторы, тюрьмы.

– Ну, наверное, у всех разное отноше-

ние к своей профессии. Я вообще настоль-

ко счастлива, что господь послал мне воз-

можность работать адвокатом! Не каждый

человек может похвалиться тем, что, про-

снувшись утром, он с удовольствием от-

правляется на любимую работу. Я могу! В

течение всей своей профессиональной дея-

тельности я сама себе завидую и говорю:

как же мне повезло, что я попала в точку! Я

очень люблю свою работу. И все эти слож-

ности, которые возникают – грязные, хо-

лодные изоляторы, жуткие условия, не луч-

шее отношение к адвокатам (ведь для след-

ственных органов и судов он чуть ли не

враг), – тем не менее все это – мелочи, ко-

торые меня особенно не расстраивают. Са-

мое главное, что я имею возможность сде-

лать для человека все, что могу, чтобы ему

помочь. Ведь тот, кто совершил преступле-

ние, может надеяться только на своего ад-

воката. Только он, зная тайны своего подза-

щитного, не предаст его, никому ничего не

расскажет, не оставит его в беде. Кстати, это

вообще очень тяжелый психологический

груз, который несет на себе адвокат. Но,

тем не менее, почти каждый человек, нару-

шивший закон, в душе не преступник. Ведь

очень многие преступления совершаются

по глупости, по случайности. Ну, я не гово-

рю, естественно, о таких мерзавцах, как Чи-

катило. Очень часто следственные органы

предъявляют обвинение в гораздо боль-

шем объеме, чем совершил человек Поэто-

му адвокат старается, чтобы была выбрана

правильная квалификация. Наказание ведь

должно выполнять функцию не каратель-

ную, а перевоспитательную. А если на дол-

гие годы оправить человека в эти нечелове-

ческие условия, то я глубоко убеждена, что

ничего хорошего из этого не будет. Думаю,

что к человеку, нечаянно оступившемуся

впервые, наказание жестокое вообще не

приемлемо. Пока обвиняемый ждет окон-

чание следствия, все эти хождения по су-

дам – это очень тяжелое ожидание. Этим

человек уже сам себя наказал.

– Какие чувства вызывают у Вас Ва-

ши клиенты.

– Первые годы для меня очень важно

было знать правду – виновен или нет. А

потом я поняла, что знать ее – это очень

тяжелое бремя. И когда человек, совер-

шивший преступление понимает, что ты

тот единственный, кому можно без страха

все рассказать, и который по закону не

имеет права эту тайну выдать, то человек

может психологически навесить на адво-

ката очень большой груз. Поэтому в глу-

бины души лучше не внедряться. Ну, как я

отношусь к своим клиентам. Я должна им

верить. Адвокат не защищает преступле-

ние, он защищает конкретного человека.

И поэтому старается выискивать в нем са-

мое лучшее. А каждый преступник пытает-

ся объяснить, почему он это сделал. Не-

объяснимых вещей вообще нет. Поэтому

человек как-то пытается себя оправдать.

И люди, совершившие преступления, все

до единого, за редчайшим исключением,

очень жалеют, что они это сделали. Но, к

сожалению, вернуть ничего невозможно.

Но адвокат и его подзащитный пытаются

как-то исправить это положение. Может

быть, мне везло и мне попадались такие

совестливые люди, не знаю... Но я это ви-

жу постоянно.

– Вы отказывались когда-нибудь

от ведения какого-то дела.

– Моя практика с самого начала сло-

жилась так, что я могла выбирать дела. Ес-

ли человек мне был неприятен – я могла

отказаться его защищать. Скажем, как

мать, я никогда бы не смогла защищать

человека, который обидел ребенка. Мне

не раз задавали вопрос: а если бы тебя за-

ставили вести такое дело. Ну, наверное, я

бы выполнила свой профессиональный

долг, не вкладывая душу и сердце. Обыч-

но же я вкладываю в дела, за которые бе-

русь, все свои эмоции и здоровье, и по-

этому не пытаюсь скрывать свои чувства,

если добиваюсь поставленных целей. Я

горжусь своими победами! Сейчас я, на-

пример, просто счастлива, что в моей жиз-

ни теперь есть столь блестящий оправда-

тельный приговор! Далеко не каждый ад-

вокат может этим похвалиться. И не всегда

потому, что адвокат сработал плохо, а

просто потому что у нас государство еще

находится на таком уровне развития, что

оправдательный приговор – редкость и,

прямо скажем, сенсация. Ну, а мой подза-

щитный, которого оправдали, через ре-

шетку пытался целовать мою руку...

– Я знаю, что Ваш старший сын по-

шел по Вашим стопам...

– Когда Данила заканчивал школу,

это было естественно, что он пойдет

учиться только в юридический вуз. Учится

он с удовольствием, уже на пятом курсе.

Младшему сыну 14 лет, думаю, что он то-

же будет учиться в юридической акаде-

мии. Мне это очень нравится. Я сама не

из потомственных юристов, и мне очень

приятно, что моя любовь к профессии пе-

редалась моим детям. Это действительно

потрясающая профессия – помогать лю-

дям. И я могу с утра до ночи говорить о

своей работе, я просто фанат своего дела.

– Так адвокатами становятся или

рождаются.

– Наверное, задатки защитника у че-

ловека должны быть. Скажем, я с детства

была такая боевая, активная, всех всегда

жалела. Поэтому меня не убеждает, когда

человек, полжизни проработавший про-

курором, вдруг становится адвокатом.

Даже если он был очень хорошим и доб-

родушным прокурором, то просто поме-

нять свои взгляды на противоположные,

по-моему, невозможно. Хотя это мое

субъективное мнение. Я считаю, что ад-

вокатом нужно родиться.

Беседовала Елена ЦЫГАНКОВА

С сыновьями

Данилой и Максимом