56

Галина Борисовна ВОЛЧЕК,

актриса, режиссер,

народная артистка СССР.

В 1955 г. окончила школу-сту-

дию МХАТа. С 1956 г. играла на

сцене московского театра «Со-

временник», в 1972 г. стала

главным режиссером этого те-

атра, а в 1989 г. – его художест-

венным руководителем. Среди

ее актерских работ роли мисс

Амелии («Баллада о невеселом

кабачке» Э. Олби, 1967), Марты

(«Кто боится Вирджинии

Вулф.» Э. Олби, 1985), «Грачи-

хи» («Чудотворная» В. Тендря-

кова) и др. Поставила такие

спектакли, как «Обыкновенная

история» по И. Гончарову

(1966), «Двое на качелях»

У. Гибсона, «Эшелон» М. Рощи-

на (1975), «Крутой маршрут» по

Е. Гинзбург (1989), «Звезды на

утреннем небе» и «Титул»

А. Галина, «Анфиса» Л. Андрее-

ва, «Мы едем, едем, едем...» и

«Мурлин Мурло» Н. Коляды,

«Трудные люди» И. Бар-Йосе-

фа, «Пигмалион» Б. Шоу, «Три

товарища» по Э. Ремарку,

«Вишневый сад» А. Чехова и др.

В 1988 г. с труппой американ-

ских актеров в США поставила

спектакль по пьесе М. Рощина

«Эшелон». Ее театр стал первым

русским театром, гастролирую-

щим на Бродвее, и стал первым

зарубежным театром в Амери-

ке, получившим самую высокую

театральную премию за спек-

такль «Вишневый сад». Снима-

лась в кино: «Король Лир»

(1970), «Русалочка» (1976),

«Осенний марафон» (1979) и др.

Кавалер Золотого Почетного

знака «Общественное призна-

ние».

«Д

О

Й

ТИ

ДО

КО

НКРЕТНО

ГО

ЧЕЛ

О

ВЕКА

»

ПОРТРЕТ КРУПНЫМ ПЛАНОМ

Галина

ВОЛЧЕК:

Фото: Владимир Чистяков

алина Борисовна, о Вас го-

ворят, как о режиссере, не-

сомненно, чрезвычайно та-

лантливом, но порой слиш-

ком твердо, жестко, отстаивающим

свои позиции. Вы крайне требова-

тельны к актерам. Так ли это.

– Я думаю, что в достижении твор-

ческой цели это, безусловно, так. В сво-

ей работе я пользуюсь немного стран-

ным для художника понятием: «воля к

победе». Но для меня здесь заложен

скорее энергетический, а не карьерный

принцип. Да, иногда, ради дела, мне

приходится быть довольно резкой. Хотя

зачастую, что касается актеров, то я, на-

оборот, бываю слишком мягкой. Допус-

тим, если актер на пути спотыкается, ес-

ли у него что-то не получается, но я ви-

жу, что он весь, до конца, отдается ра-

боте, я бываю готова общаться с ним

часами по телефону, назначать допол-

нительное репетиционное время, объ-

яснять, подбадривать. И как угодно

долго бережно пестовать его актерскую

природу. Меня даже часто ругают мои

коллеги: «Разбаловала, посадила на го-

лову...». Обвиняют в том, что «развела

любимчиков». Хотя «любимчиков», как

таковых, у меня нет, и, как у професси-

онального режиссера, быть не может.

Но у нас в театре есть люди, образно

выражаясь, являющиеся для меня кир-

пичами, фундаментом, который нельзя

важны внутренние приоритеты. И если

я вижу, что человек может пожертво-

вать Театром ради того, чтобы сыграть

концерт, или, того хуже, сказать, мне,

мол, надо срочно уехать на съемку –

«там же на этот вечер собрана массов-

ка» – это уже нечто другое. Из-за того,

что там у него массовка, мы фактически

обманываем 800 зрителей, пришедших

посмотреть игру любимого артиста.

Иногда даже приходится заменять или

отменять весь спектакль. Вообще нас

так долго растлевали критики, которые

не понимали саму природу театра, что

произошло разрушение такого незыб-

лемого свойства артиста, как привязан-

ность к той земле, на которой он суще-

ствует, – к своему Театру. У нас бывали

безобразные случаи, когда актер позво-

лял себе брать бюллетень и в это же

время играть на стороне в антрепризе.

И вот тут-то мы сразу, жестко и твердо

от него избавлялись. Но такая жесто-

кость, на мой взгляд, творчески вполне

оправдана.

– Вы – яркий, преданный театру

человек, вроде бы совсем «неполи-

тический», но в то же время я знаю,

что Вы были депутатом Государст-

венной думы Федерального Собра-

ния РФ второго созыва, членом ко-

митета по культуре. Как Вы реши-

лись на совмещение столь разных

ролей в жизни.

– Прежде моя политика была толь-

ко здесь. В театре. Но мы все не можем

жить вне ощущения того, что происхо-

дит рядом с нами. За нашими окнами.

И очень долго моя политика, транс-

формировалась лишь в человеческих

отношениях, в том, что происходит

с душой, с нашей жизнью, с ее измене-

ниями, ее катаклизмами... Когда же

меня, на острие того времени, уговори-

ли войти во власть, я еще не знала, ка-

кой опыт я из этого вынесу. Но я об

этом сейчас не жалею. Ни капельки. Ху-

дожнику полезен любой опыт, и такой

в том числе. По крайней мере, я для се-

бя твердо поняла, что этим я никогда не

смогу заниматься.

– Почему Вы решили столь кате-

горично.

– В том виде, как это требуется

для профессионала, политическая ка-

рьера предполагает полнейший за-

прет, категорический «красный свет»

для любых человеческих отношений.

А для меня, как для художника, выше

человеческих отношений нет ничего

на свете.

– Человеческие отношения – это

прежде всего доброта и сочувствие.

Я знаю, что Вы, вернее Ваш театр,

давно и много помогал детям-сиро-

там, поддерживал детские дома.

Продолжается ли сейчас у Вас эта

работа.

ни расколоть, ни перевести на другое

место. Но, если я вижу, что для актера,

вне зависимости от его положения и

возраста, работа в театре перестает

быть главным делом его жизни, что для

него важнее, скажем, антрепризы, где

ему платят гораздо больше денег, чем в

«Современнике», тут уж, извините... Да,

конечно, я понимаю, когда людям надо

заработать, чтобы в наше трудное вре-

мя накормить семью, купить себе ле-

карства... Но не по ресторанам ходить,

не на фирменные шмотки тратиться, а

выживать физически. Для меня очень

В спектакле «Ревизор»

с Мариной Нееловой

Детские годы

Детские годы

-Г

ПОРТРЕТ КРУПНЫМ ПЛАНОМ

58

– Продолжается. И будет продол-

жаться. У нас каждый год бывает дет-

ская елка. Это не просто формальная

елка, которую мы наряжаем, и Дед-Мо-

роз, который дарит подарки, это – це-

лый спектакль. В нем участвуют многие

наши актеры. Наша актриса, Елена

Миллиоти, выступает как режиссер этих

вдохновенных праздников. И кроме де-

тей наших артистов мы обязательно

приглашаем детей-сирот из детских до-

мов и интернатов. И уж всегда к нам це-

ликом приходит наш 105-й детский

дом. И это для всех нас очень важно.

– 12 июня состоялась встреча пре-

зидента РФ В.В. Путина с представи-

телями неполитических, некоммер-

ческих общественных организа-

ций...

– Это в День независимости России.

Я тогда была в Кремле на приеме...

– По итогам этой встречи прошел

Гражданский форум. А каким Вы ви-

дите гражданское общество в нашей

стране. И есть ли, на Ваш взгляд,

у России достойное будущее.

– Есть. Безусловно. Я хочу в это ве-

рить. Для меня «общество» – очень не-

определенное понятие, так же дискре-

дитированное в нашей стране, как по-

нятие «народ». Это очень безличност-

ный подход, а мое дело – позаботить-

ся о каждом человеке. О вас, сидящем

в 20 ряду, о вас, которого мы пустили

бесплатно в театр на стоячее место, о

тех, кого я встречаю на улице, в аптеке,

на рынке, в магазине... И нет для меня

выше похвалы, и никакие премии, ни-

какие призы, хотя, конечно, приятно

получить какую-нибудь высокую на-

граду, так не радуют, как когда я вижу

доброту и интерес людей, которые

подходят ко мне и говорят: «Спасибо

вам, Галина Борисовна, за такой-то

спектакль, за ваш театр...» И я тогда

понимаю, что мы дошли до этого чело-

века лично, до его души, эмоций, со-

знания. Это то, чем как раз и занимает-

ся художник. В этом его участие в стро-

ительстве гражданского общества.

А не в том, чтобы выкрикивать лозун-

ги, ходить на какие-то там конферен-

ции, получать высокие звания.

– Я знаю, что Вы из актерской се-

мьи...

– Об этом вы можете прочитать в

любом издании. Мой папа – Борис

Волчек – известный кинооператор, ки-

норежиссер, профессор ВГИКа. Мама

была очень образованная женщина,

имевшая два высших образования, ко-

торыми она так никогда и не восполь-

зовалась.

– Скажите, что Вас подвигло на

то, что Вы стали актрисой. Только

ли влияние семьи.

– Я выросла в доме, где жила тог-

да почти вся театральная и киноэлита

страны. Кто только не был нашим со-

седом. И Пырьев, и Савченко, и Дзы-

ган, и Рошаль и главное – Михаил

Ромм. И все они были для меня дяди

и тети, с которыми я встречалась

каждый день во дворе, в лифте...

И этот воздух, эта среда, она что-то

сделала со мной. Я не могла не стать

артисткой.

– В 1941 году, когда началась вой-

на, Вы были совсем крошкой. Навер-

ное, у Вас не осталось никаких вос-

поминаний.

– Я помню войну только смутно,

детскими, обрывочными воспомина-

ниями. Помню, как была счастлива от

того, что куда-то спешим, не понимая,

что мы отправляемся в эвакуацию.

Мне нравилось садиться на поезд. Ра-

довало, что мы вместе с мамой и ба-

бушкой едем в гости к другой моей

бабушке. Папа мне до этого привез из

Польши красивый мячик. И я играла

с этим мячиком. И это тоже было

очень весело. Да, конечно, я видела

слезы на глазах взрослых, но не осо-

знавала, по какой причине плакали

эти люди. Видела озабоченное ба-

бушкино лицо. Видела, как в Сверд-

ловске мама и бабушка ходили на ба-

зар менять простыни на еду. Но тогда

тоже как-то мало об этом думала.

С Натальей Селезневой

С Натальей Селезневой

У себя дома

У себя дома

59

– Вы сильно голодали.

– Нет. Этого не было. По крайней

мере, я такого не помню. Помню, как

потом мы, вместе с папой, попали в Ал-

ма-Ату, куда тогда переехал Мос-

фильм. Там я жила, как в кино. Видела,

как Целиковская лежала в гробу, когда

дядя Сережа Эйзенштейн снимал

фильм «Иван Грозный». Потом дядя

Миша Жаров, брал меня с собой на ка-

кие-то мероприятия, потому что своих

детей у него тогда не было. Четко за-

помнился 1945 год. День Победы. Когда

Ромм и Кузьмина взяли нас с моей по-

другой, дочкой Ромма – Наташей, на

Красную площадь. Они тогда сказали:

«Держитесь за нас. Не потеряйтесь». Но

мы, конечно, потерялись. И толпа нас

вынесла куда-то на Пятницкую улицу.

Нас кто-то угощал конфетами. Мы обе

по уши вымазались шоколадом. И пре-

бывали в счастливом расположении ду-

ха. Тогда, в свои 9–10 лет, мы были сов-

сем малышами. Не то, что современные

ребята. Но все равно в тот день мы

сквозь толпу сами добрались до дома.

– Вы помните, что после войны,

когда Россия также переживала не

самые лучшие времена, жизнь до-

вольно скоро наладилась.

– Может быть, это нам теперь так

кажется, что жизнь наладилась быстро.

А тогда, по-моему, изменения проходи-

ли тоже достаточно медленно. Но они

происходили. Однажды, уже в Москве,

мама повела нас на рынок. И я впервые

за много лет увидела там мороженое.

И ленты для косы. Я сказала маме: «Ой,

хочу ленты», потом: «Купи мне, пожа-

луйста, мороженое». Она мне ответила:

«У нас мало денег. Выбирай что-то одно.

Или ленты, или мороженое». После дол-

гого и напряженного размышления я по-

интересовалась: «А нельзя ли взять одну

ленту, я ее в одну косу буду заплетать,

и пол пачки мороженого». Мама сказа-

ла: «Нельзя, выбирай что-то одно».

– И что Вы выбрали.

– Ленту.

– Уже тогда у Вас была удиви-

тельная тяга к красоте, которая пол-

ностью реализовалась в жизни.

– Я думаю, что еще не полностью.

Ведь никогда нельзя ставить точку, го-

ворить: «Я всего достигла». Иначе во-

обще ничего не получится.

– Как Вы считаете, что надо из-

менить, чтобы жизнь наших людей

стала более достойной.

– Мне нравится, что в последнее

время все чаще и чаще звучат хотя бы

слова о том, что надо думать о семье, о

человеке. У нас сегодня персонифици-

руется понятие «люди». Это уже не без-

ликий «советский народ», каким мы

ощущали себя совсем недавно. И чем

больше мы будем думать о конкретном

человеке, повышать пенсии, украшать

город, тем лучше будет жизнь наших

граждан. Надо создавать праздник. То,

что Москва стала ночами ярко освещена,

это, на мой взгляд, замечательно. Хочет-

ся вечерами пойти посмотреть на улицы.

И даже, если тебе грустно, ты просто,

выйдя из дому, присоединяешься к чу-

жому веселью. И тебе становится немно-

го лучше просто от того, что вокруг тебя

молодые, веселые, нарядные люди.

И они ходят по чистому, сверкающему

городу. И через все тяготы, трудности,

естественные для такого сложного пери-

ода, через трагедии, когда встает комок

в горле при виде нищих, обездолен-

ных.., я верю, что Бог поможет России.

– Как Вы думаете, наши дети и

внуки будут жить лучше, чем мы

жили в их возрасте.

– Я в этом уверена. Я думаю, что

мой сын Денис сегодня живет гораздо

лучше, полнее, чем жила я, когда мне

было сорок лет, как ему сейчас. Он хо-

роший, интересный режиссер. Я с ува-

жением слежу за его творчеством. У не-

го свой путь. И этот путь, на мой взгляд,

крайне интересен. Вообще сын для ме-

ня всегда был самостоятельной лично-

стью. Очень яркой, глубокой. И я рада,

что у него, у всех современных моло-

дых людей гораздо больше, чем это

было у нас, возможностей для саморе-

ализации. Больше свободы.

Елена ГРИГОРЬЕВА

Во время вручения

Золотого Почетного

знака «Общественное

признание»