— Даже не знаю, как обратиться: на «ты», на «вы». Вро-

де уже больше десяти лет знакомы, одногодки, а как ска-

зать: Саша, Александр, Александр Васильевич. Помоги,

что ли...

— Знаешь, почему-то все зрители от мала до велика, а я ча-

сто езжу на встречи в разные города, деревни, поселки, счита-

ют меня молодым, озорным, шустрым, поэтому все обращают-

ся: Саша. Саша, ну, иногда Александр.

— Как-то Шукшину пришло письмо, которое начиналось

словами: «Ну, Васька, ты даешь!». На что Василий Макаро-

вич резонно заметил, что в деревне мужика, которому за

сорок, никогда не назовут Васькой, только по отчеству.

— Он абсолютно прав. Когда я на Алтай приезжаю, в свои

родные места, меня все по отчеству называют, но без Алексан-

дра, просто Васильич. Словно старик уже: раз седина в голове

– значит, Васильич. Кстати, я очень горжусь, что являюсь зем-

ляком Василия Макаровича.

— Я знаю, что и по материнской, и по отцовской линии

ты «орел степной, казак лихой». По какое колено предков

помнишь.

— Ну, я очень мало знаю про предков по линии отца, но

мне известно, что они из древнего казачьего рода, с Черни-

говщины, то есть явно от запорожцев шли. И фамилия отца

была Гузев. Не Гусев, как до сих пор пишут журналисты, а Гу-

ОТКРОВЕННЫЙ РАЗГОВОР

№ 28 / 2003

ПРИЗНАНИЕ

67

СКОМОРОШНИЧАТЬ НАС ПРИУЧИЛА

ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ

Родился 28 июня 1949 года в де-

ревне Конёво Алтайского края.

В 1969 г. окончил актерский фа-

культет Горьковского театрального учи-

лища, работал актером Пензенского

драматического театра. В 1976-м окон-

чил режиссерский факультет Всесоюз-

ного государственного института ки-

нематографии (мастерская Е. Дзига-

на). Работал в группах И. Гостева

(«Фронт за линией фронта»), А. Кон-

чаловского («Сибириада»). За фильм

«Взрослый сын» получил почетный

диплом жюри XIII Всесоюзного кино-

фестиваля в Душанбе в 1980 г. за «ус-

пешный дебют».

Перечислять все фильмы, в кото-

рых снялся этот замечательный актер,

занятие неблагодарное — больше полу-

сотни наберется.

Назовем наиболее известные: «Си-

бириада» (1978); «Мы из джаза»

(1983); «Зимний вечер в Гаграх» (1985);

«Где находится нофелет.» (1987); «Де-

сять лет без права переписки» (1990) и

другие.

Заслуженный артист России.

Разносторонне одаренный человек.

Пишет прекрасные стихи. Член Сою-

за писателей.

Называет себя глубоко верующим

человеком. Имеет два церковных ордена

— орден Чести и Святого Владимира.

Является Почетным погранични-

ком России за роль прапорщика Ма-

рьина в фильме «Караван смерти».

Президент национального россий-

ского фестиваля искусств «Южные

ночи». Возглавляет фонд спортивного

развития и социальной защиты детей-

инвалидов, который называется «На-

ше поколение».

Александр ПАНКРАТОВ-ЧЕРНЫИ

зев. «Гузка» в переводе на русский оз-

начала зад. И я прочитал в одном из

словарей, в «Казачьем лексиконе», по-

моему, что «гузки» — это были такие ка-

зачьи соединения, которые, когда каза-

ки отступали в бою, то, чтобы сдержать

погоню, прикрывали зад основным сво-

им силам, прикрывали «гузку», то есть

задницу.

— А откуда тогда Панкратовы.

— Панкратовы. Я об этом вообще-то

мало кому рассказывал. По материнской

линии мы Токарёвы. Но имеется в виду не

«токарь», который металл точит, а от слов

ток, тетерев, токует. Токи — это такая ка-

зачья фамилия была. И вот в Иркутской

губернии появилось целое поселение То-

карёвых. Ну, и когда станцию там сдела-

ли, полустанок, его так и назвали Тока-

рёвка. А в Ростовской области есть стани-

ца с таким названием. Вот оттуда, с Дона,

и пошли наши корни по материнской ли-

нии. А Токами их назвали почему. Мои

пра-пра-пра-предки были хорошими

охотниками, били тетерева. Если ты охо-

той увлекаешься, то знаешь: на тетерева профессионал должен

ходить. И взять его легче тогда, когда он токует, то есть поймать

на свадьбе. В основном на этом и ловят.

Четыре поколения Токарёвых служили в охране государей

императоров. Причем многие родственники мои принадлежали

к членам личной охраны. Мой дед — Яков Трофимович имел

крест Владимира за Первую мировую империалистическую вой-

ну. Кстати, одногодок Ленина, 1870 года рождения. Был в числе

Георгиевских кавалеров, которые сопровождали государя импе-

ратора с семьей до Тобольска в ссылку. Потом, когда их вернули

в Екатеринбург, чекисты расформировали казачью охрану, и он

потерял связь с однополчанами. До середины 24-го года он со

всей своей большой семьей жил в Петербурге. Трое его сыновей

скрывались от советской власти, потому что были офицерами

белой гвардии: у Колчака, у Деникина служили. Наверное, были

поводы: воевали, значит, неплохо с большевиками. Дед крепко

держал всю семью, крутой был старик. После смерти Ленина ре-

шил эмигрировать через Дальний Восток в сторону Харбина. Но

дошел только до Новосибирска, где и был в 27-м году арестован

и сослан в деревню Конёво Алтайского края, где и я родился, и

мои двоюродные братья и сестры.

Вся деревня была ссыльная. И мои дядя Семен, дядя Терен-

тий, дядя Андрей отсидели колоссальные сталинские сроки: по

15–20 лет. К счастью, вся семья у меня ре-

абилитирована. Мама — в 59-м году. По-

мню, как она плакала, а я спрашивал ее:

«Мама, ну, а что такое реабилитация.» Я

не знал, что это за слово такое. В словаре

его не было. Мне десятый год шел. Тол-

ком ничего не объясняя, так как она ста-

ралась вытравить из нашего сознания с

сестрой, что мы были врагами народа,

сказала: «Что-чтоЕ Паспорт на руки да-

ли». Это давало ей право выехать из на-

шей глухой алтайской деревни до Урала.

И маме очень хотелось нас вывезти, что-

бы мы с сестрой получили какое-то обра-

зование, потому что до четвертого класса

мы учились в деревенской школе.

И мы выехали в Кемеровскую область

к маминой тетке — Марии Алексеевне

Козловой, которая тоже с 39-го по 57-й

год отсидела в лагерях. В Магадане на зо-

лотых приисках работала, на рудниках, ее

там вагонеткой покалечило. И она, будучи

уже инвалидом, после реабилитации поселилась в Кемеровской

области, недалеко от города Белово, в одном из поселков город-

ского типа. И она нас приютила в 9-метровой комнатке, в быв-

шем лагерном бараке. Они с мамой спали на кровати, сестра Зи-

ночка на сундуке, где был сложен весь наш скарб семейный, а я

на полу. Если кто-то ночью стучался, то мне приходилось вста-

вать, иначе дверь не открывалась. Здесь я прожил до 14 лет. Ма-

ма устроилась работать на стройку разнорабочей, за пять лет

надсадилась страшно – ну, вообще здоровье потеряла на этих

работах. При строительстве дома весь мусор, кирпичи там, об-

ломки бетона выносили женщины. Дешевый был труд и тяже-

лый. А она еще хвасталась: «Ой, Саня, меня бригадиром назна-

чили». Потом дали однокомнатную квартиру. А я в это время уже

поступил в Горьковское театральное училище, хотя мама всегда

хотела, чтобы я обязательно стал военным. Жить приходилось на

крошечную стипендию. Самым большим праздником было, ког-

да получал от мамы с сестрой посылку с картошкой, салом и не-

сколькими рублями.

Что касается Панкратова — первого мужа мамы, то он про-

шел, как говорится, хорошую советскую школу: офицер разведки

был, погиб в Японии в 46-м году. Это отец моей сестры Зиночки

— Иван Панкратов. Поэтому у меня сестра Зинаида Ивановна, а я

Александр Васильевич. Потом мама вышла замуж за моего отца,

68

ПРИЗНАНИЕ

№ 28 / 2003

ОТКРОВЕННЫЙ РАЗГОВОР

С женой Юлией

и мамой Агриппиной

Яковлевной

10-я годовщина ссыл-

ки. 1937 год.

Во втором ряду: тетя

Анна, дядя Андрей –

через три месяца их

арестуют. В первом

ряду: бабушка Аннуш-

ка, стоит внучка Саша,

рядом дедушка – Яков

Трофимович – бывший

офицер царской охра-

ны и его внук — Петя.

Петя добровольцем

убежал в 41-м на

фронт, кавалер многих

орденов, смывал кро-

вью «позор» отца –

дяди Андрея – офице-

ра-врангелевца

а его тоже репрессировали. Ну, и мама, чтобы нас не преследо-

вали, взяла фамилию первого мужа, потому что Панкратов был

советский человек, служака, офицер. Когда же меня заставляли

менять фамилию, я сказал: «Нет, я ношу фамилию честного, по-

рядочного человека, и менять ее не буду».

— И тогда появилась приставка «Черный»...

— Дело в том, что у меня есть однофамилец — тоже Алек-

сандр Панкратов, племянник знаменитого кинооператора Тис-

се, снимавшего с Эйзенштейном «Броненосец «Потемкин». Мы

вместе работали на Мосфильме. Доходило до курьезов. Один

раз я вместо него зарплату получил, а когда он поехал, по-мое-

му, на фестиваль в Чехословакию,— я-то невыездной был,— то

в газетах напечатали его портреты, а биографию и фильмы

мои. Чтобы прекратить путаницу, мы пошли на компромисс. В

то время у меня волосы были черного цвета, а у него рыжева-

тые. Поэтому меня стали называть Панкратовым-Черным, а его

— Панкратовым-Белым.

— Цитирую Панкратова-Черного: «У нас на Алтае есть

и райкины, и чаплины, и шостаковичи, потому что Алтай-

ский край — это волшебный край».

— (Взволнованно) Да у нас все есть на Алтае. Алтай – это,

ну, я не знаю, это пуп земли, милый мой.

Это жеЕ Почитай Рериха: это путь в

Шамбалу через Алтай, а как же.

Леша Булдаков, Валера Золотухин,

Миша Евдокимов — это все алтайские ре-

бята. Колечка Кочегаров, царство ему не-

бесное, недавно скончался, суперталант-

ливейший артист был, так и не раскрылся

до конца. Просто это была тайна наша ал-

тайская. В «Обрыве» — помните Гончаро-

ва. – он сыграл. Ой, артист замечатель-

ный. Он и по жизни был с тайной, очень

замкнутый образ жизни вел.

А деревню-то почему Конёво назва-

ли. Потому что с Казахстана через Алтай

чабаны казахские табуны скаковых коней

гоняли. Первое поселение в нашей де-

ревне было казачьим, а казак, как извест-

но, на кобылу никогда не сядет, только на

коне ездит.

— С какой стороны казак к лошади подходит.

— Что значит – с какой стороны. С левой.

— Правильно, потому что с левой седлает.

— Правильно-правильно. Ну, ты мне рассказываешь! Наив-

ный. А почему у казачьего седла лука высокая, а.

— Ну, почему.

— Да потому, что у казака в левой руке пика, в правой шаш-

ка; а уздечку, поводья бросали на луку, чтобы они не падали,

по шее не сползали. И он с пикой и с шашкой шел в атаку. Ну,

это знать надо.

— Ладно, 1:0 в твою пользу...

— Деревня наша — это степной Алтай, где и лесов много.

Там у нас и колки. Колки, знаешь, да, что это такое. Это таль-

ник, березы, деревья группами такими растут, колками. Берез-

ки, как в хороводе стоят, словно стайка подружек-девчонок со-

бралась на лужайке.

— Прямо как в «Калине красной»...

— Да, это шукшинская тема, она для меня близка и понятна.

И тальник вот. Хорошее дерево. Даже есть такая знаменитая, с

древности идущая былина: «Куда быки пошли. – В тальник по-

шли. – Зачем пошли. – Воду пить». Там, где сырость, мало

солнца, в логу – там тальник. Красная сердцевина у дерева,

черная кора, он влагу в себя впитывает и растет. Не очень тол-

стое дерево, но очень вьющееся такое, как карагач какой-то. И

почти неподвластен топору, его рубить сложно. Но очень жар-

кий, по температуре как кокс горит.

— А как твоя режиссерская судьба складывается.

— К сожалению, пока никак. Я задумал снять фильм по

мотивам рассказов Василия Шукшина «Россия в субботу пе-

редЕ», но не могу до сих пор найти денег на съемки. Тринад-

цать лет я не снимаю – жду у моря погоды, но думаю, что не

ОТКРОВЕННЫЙ РАЗГОВОР

«Со старшей сестрой

Зиной. Платьице на ней

и матроска на мне –

личные вещи заезжего

в деревню фотографа.

В этих костюмах фото-

графировалась вся

деревенская детвора –

больше было не в чем»

«Алтай. С родным бра-

том Николаем Гузевым.

На месте дома, в кото-

ром родился и жил,

на фоне тополя, где я

прятался от дедушкино-

го «воспитания»

Казахстан 1974г.

III курс ВГИКа

№ 28 / 2003

ПРИЗНАНИЕ

69

дождусь. У меня даже есть стихотворе-

ние на эту тему:

Приближаюсь я к морю с горем.

Волны берег к ногам толкают.

Им не надо моих историй,

Им не надо любви к Алтаю.

Ни одной своей картины, кроме «Си-

стемы «Ниппель», я не снял так, как бы я

хотел. Это было все вынуждено. Пять лет

сидел без дела, хотя в моем активе, когда

я окончил ВГИК, уже было три работы:

это учебная «Выставка», потом курсовая

работа «Урок», где, кстати, девочкой со-

вершенно, школьницей сыграла впервые

Наташа Вавилова – замечательная актри-

са, это был ее как бы школьный дебют. И

диплом по мотивам рассказа Василия

Макаровича «Штрихи к портрету» —

фильм, за который я 16 призов получил

на всевозможных фестивалях. Кстати, за-

щита была закрытая, потому что Шукши-

на мне запрещали снимать, я снял этот

фильм подпольно, просто из уважения к

памяти Василия Макаровича. И по моти-

вам рассказа – потому что весь рассказ не

помещался в две основные части. Так мне

что только не делали: почему у вас не две

части, а две с половиной. На мое счастье

председателем ГЭК, был Леонид Иович

Гайдай, который не постеснялся прямо

спросить ректора ВГИКа: «Вы, почему

этот вопрос не задавали Наталье Бондар-

чук, у которой диплом занял три с поло-

виной части. Почему Панкратову задаете

такие вопросы.» И они все замолчали. И

он мне поставил «пять», потому что ак-

терские работы были замечательные, и

по режиссуре четко все прочитано. Мало

того, Леонид Иович сказал мне: «Саша,

ты для меня просто открытие сделал. Я

только недавно узнал, что Василий Мака-

рович очень любил Достоевского. А ты

вот сумел какие-то взгляды Достоевского увидеть в творчестве

Шукшина».

Да, об этом мало кто знал. Вы знаете, Шукшина до сих пор

мало кто знает. Тарковский правильно о нем сказал как-то: «То,

что написал Вася, и то, что читают все читатели, — это одна де-

сятая часть того, о чем Шукшин думает и будет писать». И он

прав, потому что Василий Макарович был очень эрудирован-

ным человеком и глубоким по знаниям. А работая над «Степа-

ном Разиным», сколько он перекопал литературы, историчес-

кой, в частности. Мне покойный Георгий Иванович Бурков,

царство ему небесное, с которым я имел счастье быть дружен,

много рассказывал о нем. После Шукшина у меня ближе Бурко-

ва никого не было. Это была какая-то ниточка, которая меня

связывала вообще с Россией. Среди нашей актерской братии

Бурков, конечно, – это личность уникальная. О Георгии Ивано-

виче, я думаю, еще, может быть, и напишут. Стоит прочесть то,

что Танечка, вдова, опубликовала: какой глубины был Бурков.

Жора говорил мне: «Саша, нам, наверное, всю жизнь придется

дурачками прикидываться, потому что умных не любят: гнобят

и уничтожают. Поэтому мы хорошо справляемся с комедийны-

ми ролями: просто скоморошничать приучила действитель-

ность. А вот когда заявишь о себе, что ты что-то знаешь, в чем-

то разбираешься и глубоко разбираешься, тебя начинают топ-

тать, гнобить; ты становишься неудобоваримым, ты начинаешь

мешать».

От двух мастерских меня одного направили на «Мос-

фильм». Но в это время меня призвали в 27 лет в армию после

института.

ОТКРОВЕННЫЙ РАЗГОВОР

Размышления перед

дипломным

спектаклем.

Впереди театр...

На родине

В. Шукшина

в селе Сростки

Алтайского края

У пограничников

на т уркмено-иранской

границе во время

съемок фильма

«Караван смерти»:

стоят Б. Хмельницкий,

командир «вертушки»

и оператор А. Гарибян

70

ПРИЗНАНИЕ

№ 28 / 2003

— В каком году.

— В 76-м. Я был уверен, что меня на-

правят в наш кавалерийский полк при

«Мосфильме», где все кинематографисты

служили: тот же Коля Еременко, Андрюша

Ростоцкий. Я думал, что приду в кавполк,

буду ухаживать за лошадьми, которых с

детства любил, все-таки из казаков, с шес-

ти лет в седле. Но отслужил год в Таман-

ской дивизии, о чем не жалею. Первый же

сценарий, который я принес, зарезали, за-

рубили, а я сопротивлялся очень резко.

Характер сволочной, дерзкий был. Поэто-

му все время нарывался на колкости; есте-

ственно, отвечал на резкость резко. И лю-

ди, желающие мне добра, всегда давали

советы: «Саша, ну нельзя так разговари-

вать в Госкино. Там надо тихо разговари-

вать, не надо топать ногами». Я говорю: «В

тапочках, что ли, мягких ходить надо.».

Помню, в Горьковском драматическом те-

атре у нас был такой помреж, Алексей

Иванович, замечательный человек, кото-

рый в мягких тапочках ходил на сцене,

чтобы его не слышно было, тихий такой

ходил. О престарелых актрисах театра все-

гда говорил: «В нашем буфете колбаса так

тонко нарезана, что сквозь нее видно,

сколько лет такой-то актрисе». Такой с

юмором был прелестный интеллигентный

человек. Так вот в Госкино надо было хо-

дить в мягких тапочках. Я этого не умел де-

лать, поэтому первую постановку –

«Взрослый сын» — я ждал три с половиной

года. А это время, ну, надо было где-то

чем-то заниматься. И тут мне просто круп-

но повезло – встретил Кончаловского.

Еще, будучи студентом, я уже был вне-

штатным ассистентом у Андрона в группе

«Сибириады». И Андрон говорил: «После

окончания ВГИКа, мальчик, не думай, что

тебе сразу дадут постановку, и это невзи-

рая на твои там, так сказать, заслуги: дип-

ломы, призы на фестивалях и прочее. Тебе

придется еще походить, побегать по каби-

нетам». И он был прав, он-то знал лучше

жизнь. А я ему: «Да как же так, Андрон

Сергеевич, вы что. У меня все-таки призы,

в Брюсселе я получил серебряный приз».

Он говорит: «Да мало ли где ты получил, голубчик. Кто ты такой.

Ты — просто Саша Панкратов. Ты в кино-то пришел случайно. Зна-

чит, случайно будешь получать постановки, случайно тебе будут

доставаться сценарии, которые будут утверждены. Ты пришел со

стороны, значит, ты посторонний человек: у тебя нет ни папы, ни

мамы, ни дяди, ни тети в кино, ни в министерстве культуры, ни в

горкоме, ни в обкоме. Поэтому тебе трудно будет, милый мой». И

он меня готовил к этому, за что ему огромное спасибо. И профес-

сор мой Ефим Дзиган то же самое говорил: «Раз ты случайно при-

шел в кино – значит, ты случайный человек в этом мире. Ты со сто-

роны пришел – значит, ты посторонний». Я думал, что это все шут-

ки. А потом оказалось, что мордой об стену били так — мало не

покажется.

Я отслужил год в армии, пришел, таскаюсь с коробками, где

лежат мои учебные фильмы, показываю мастерам, говорю: «Вот,

пожалуйста, посмотрите, вот какой я, такой, сякой». А работа над

фильмом «Сибириада» все еще продолжалась. И у Андрона как

раз лег на операцию ассистент по реквизиту. И он меня опять при-

влек, сказав: «Будешь на зарплате сидеть». И вот он впервые меня

снял в этом фильме в небольшой роли Сашки Верхового на неф-

тяной вышке. Он увидел, как я этюды разные разыгрывал, хохмы.

«Саша, да ты, — говорит, — актер, и неплохой». Я отвечаю: «Так у

меня же актерское образование, я же около трех лет в Пензенском

драматическом театре отработал, 16 главных ролей сыграл». И тог-

да Андрон специально для меня придумал эту роль Верхового. Так

как детство мое прошло среди лагерей и заключенных, он и приду-

мал, что Сашка Верховой на нефтяной вышке из зоны вышел. И

там даже у героя Никиты Михалкова Николая Устюжанина есть

текст: «Санька, не забывай, откуда ты вышел». И я хожу там бри-

тый наголо, весь в щетине, с окурочком в зубах. Причем самое ин-

тересное: в это время я пользовался почему-то невероятным успе-

хом у девчонок. Ну, холостой там парень, и все такое. Ох, и погу-

ляли же мы, не буду говорить с кем. Город Тверь и Томск стонали

от нас. В это время Андрон мне предлагает побриться наголо. Я го-

ворю: «Да ты с ума сошел!». То есть я понял, что просто потеряю ус-

пех у женщин. Я уперся: «Ни в коем случае». Он говорит: «Саш, ну

надо по роли, понимаешь.». Я говорю: «Ни в коем случае. Меня

устраивает зарплата ассистента. Не буду бриться наголо». «Хоро-

шо, давай тогда вместе»,— предлагает он. «Давай вместе, но сна-

чала ты подстригись наголо, а потом я»,— отвечаю. И Андрон по-

шел на это ради моего такого маленького эпизодика, хотя мог во-

обще выбросить его из фильма.

Самое смешное, что во «Взрослом сыне» я так же, как Анд-

рон, уговаривал вместе с Никитой Михалковым Леночку Цып-

лакову побриться наголо. Уговорили Леночку, и она, бедная,

побрилась. А мне потом цензура вырезала почти две трети

№ 28 / 2003

ПРИЗНАНИЕ

71

«Мама, не переживай

— кормят хорошо»

С Александром

Лебедем

ОТКРОВЕННЫЙ РАЗГОВОР

роли Лены. Вот было обидно. Сказали, что вообще я издеваюсь

над молодежью и прочее. Я в год приносил по 12–13 сценариев,

то есть каждый месяц по новому сценарию, и мне все их запре-

щали. Через месяц-другой с этими же сценариями запускались

мои друзья, мои коллеги, у которых благополучнее все было. А

я был под каким-то колпаком цензуры. Не везло.

— А что это за история с хрусталем, которая с тобой

приключилась во время учебы во ВГИКе.

— Да, была такая история. Чуть не посадили. Мы с другом,

Валей Белоноговым, провернули аферу: продали в Грузию

взятый в пункте проката хрусталь. Хотели расплатиться со

своими студенческими долгами, а еще купить мне зимнее

пальто, а ему зимние сапоги. Было заведено уголовное дело.

От срока спас отец Гали Волчек — Борис Израилевич. Он дру-

жил со Щелоковым. Позвонил ему при нас и говоритЕ ну, он

на «ты» был с ним: «Ты представляешь, два пацана тут, та-

лантливые ребята, ты представляешь, чего учудили: хрусталь

из проката взяли и толкнули в Грузию. Ну, талантливые, под-

лецы! Один к шести навар у них вышел, ты представляешь, а.

Ну, талантливые подлецы! Ну, как что грозит, что грозит. От

трех до пяти за мошенничество, статьяЕ институт, конечно,

бросать придется. Ну, надо помочь, надо помочь. Ну, что ты,

таланты, ну, таланты. Ты представь: придумать такое». Выру-

ченные от продажи деньги мы пропили с друзьями за полто-

ры недели. До сих пор по ВГИКу ходит поговорка: Панкратов

начал пьянку в ночь с 16-го на 27-е.

— Несмотря на свой веселый характер, мне кажется,

что в большей степени ты грустный человек, в себя углуб-

ленный, хотя часто в компаниях бываешь заводилой и та-

мадой. Тебе знакомо слово «депрессия».

— Знакомо. А чего этого бояться. Я тебе подарю книгу сво-

их стихов, ты поймешь тогда, что у меня на душе. У меня ведь

были и мысли о самоубийстве.

Кстати, одну из своих передач «Окно» друг Ленечки Фила-

това Володя Качан посвятил мне именно как поэту. В то время

как раз вышла книга моих стихов, меня приняли в Союз писате-

лей. После того как эту передачу показали по телевидению, ее

закрыли. Уж, коль речь зашла о поэзии, прочитаю тебе одно

стихотворение:

Возле окон фонарь повесился

И болтается на ветру.

В черном небе — ни звезд, ни месяца...

Что случится со мной к утру.

Если в доме моем, как в Отечестве,

От отчаянья и тоски

Мои мысли больные мечутся,

И, как в стены, стучат в виски.

Перед богом хочу покаяться

За содеянные грехи,

И, как будто в огонь, бросаются

Болью в сердце мои стихи.

Провалиться бы в сон кромешный

И увидеть бы рядом мать,

Прикоснуться к рукам ее нежным

И, как в детстве, вдруг зарыдать.

Но бессонница, как в больнице

Посиделка, сидит и ждет,

И надеется, что случится —

Стрелка за полночь упадет.

И тогда уже до рассвета

Будет в доме она — одна —

То дымящейся сигаретой,

То бутылкой из под вина...

— Саша, ты глубоко верующий человек, а как ты от-

носишься к различным гаданиям и предсказаниям

судьбы.

— Суди сам. Сидел я как-то с Игорем

Тальковым в ресторане. К нам подошел

Павел Глоба и решил посмотреть наши

руки. Долго смотрел и изрек: «Вы погиб-

нете в один день и час». Мы с Игорем тог-

да только посмеялись. Но через полтора

года я попал в страшную автокатастрофу,

до сих пор не понимаю, каким чудом уда-

лось выжить. А потом узнал, что в Питере

в тот же день и в тот же час застрелили

Талькова. С тех пор автомобилей боюсь...

— В фильмах ты бьешь степ. Тебя

специально учили.

— Я его не бью. На картине «Мы из

джаза» со мной занимался Алексей Анд-

реевич Быстров, ну, а в «Зимнем вечере в

Гаграх» со мной мучился уже Володя Кир-

санов. Быстров придумал степ «по-пан-

кратовски». Так никто степ не бьет, как

Панкратов: понимаешь, это надо полной

ОТКРОВЕННЫЙ РАЗГОВОР

Когда нет проблем...

С Чаком Норрисом

на посошок

Увлекательная

беседа с Герой Шор

и Михаилом

Жванецким

С сыном

Владимиром

72

ПРИЗНАНИЕ

№ 28 / 2003

ногой стучать по полу, топать, потому что у

меня нет музыкального слуха, хотя чувство

ритма, как определил Кирсанов, присутст-

вует. А поет за меня наш кинооператор

Владимир Карлович Шевцик. Помнишь, в

картине «Мы из джаза» я, уходя, говорю

швейцару: «Прощай, Карлыч». Это пода-

рок нашему оператору Владимиру Карло-

вичу. Я часто во многих фильмах, где у ме-

ня есть возможность поимпровизировать,

говорю: «Карлыч, ну, а ты как себя чувст-

вуешь.». Карлыч – гениальный человек и

очень музыкальный: он поет моим голо-

сом «Прости-прощай, Одесса-мама» и

песню про чемоданчик.

— Быть этого не может...

— Да, это его голос. Он удивительный

слухач. Надо было найти голос между

молодым Утесовым и Аркашей Север-

ным. И Карлыч, зная творчество и того и

другого, слушая записи, нашел середин-

ку. Он вообще всеми музыкальными ин-

струментами владеет. Подобрал из меха-

ников и ассистентов группу: сам сидит за

камерой и насвистывает мелодию, а они

в этом ритме должны катить тележку.

— Не могу забыть твой пронзи-

тельный дуэт с Евстигнеевым...

— С Евгением Александровичем Ев-

стигнеевым я познакомился в 64-м году,

когда он, будучи актером театра «Совре-

менник», приехал из Москвы в Горький

навестить маму. Сам он оканчивал когда-

то наше театральное училище. Ну, и естественно, Виталий

Александрович Лебский, тогдашний директор театрального

училища, устроил творческую встречу с ним. Евгений Алексан-

дрович много рассказывал нам о театре «Современник», о Еф-

ремове, Табакове, Галине Волчек — тогдашней своей жене. Са-

мое интересное: меня с этой встречи выгнали, и я все три с по-

ловиной часа, что она длилась, просмотрел и прослушал, стоя

за дверью нашего маленького актового зальчика, в щелочку

дверную. А выгнали меня, потому что я отрастил длинные воло-

сы – ну, мы тогда все были поклонники «Битлз». А я в первый

ряд сел с этими космами до плеч, потому что тогда я впервые

видел живого известного артиста. Лебский начал свою речь так:

«У нас в гостях Евгений Александрович Евстигнеев, выпускник

нашего театрального училища», — и вдруг меня увидел с длин-

ными волосами и говорит: «Так, мальчик, тебя как зовут-то.» Я

говорю: «Шура Панкратов». «Вон из ау-

дитории, вон. Подстрижешься – тогда

приходи», — и выгнал. И вот, стоя за две-

рью, я подумал, что надо извиниться пе-

ред артистом, что все так неловко полу-

чилось. И когда Евгений Александрович

вышел из аудитории после этой встречи,

я подошел к нему и, плача, – ну, маль-

чишка был, Господи, неполных 14 лет, –

говорю: «Евгений Александрович, про-

стите меня Христа ради за мои длинные

волосы. Я больше не буду такие носить, я

коротко подстригусь». Он рассмеялся и

спросил: «Мальчик, тебя как зовут.» Я го-

ворю: «Саша Панкратов». «Саша, ты ду-

маешь, тебя Виталий Александрович вы-

гнал за длинные волосы.». «Конечно»,—

отвечаю. Он говорит: «Нет, за контраст».

«То есть.». «Ты посмотри на меня». А он

был лысый. «Я знаменит и лыс, как биль-

ярдный шар; а ты садишься в первый ряд

с такими космами, хотя тебя еще никто не

знает. Вот когда, — говорит,— станешь знаменитым, — тогда и

будешь себе позволять ходить таким лысым, как я, или таким

же длинноволосым, как ты сейчас. Вот за контраст, за контраст-

ность тебя и выгнали». Да, но он меня запомнил. И потом, ког-

да я с другом приехал в Москву на зимние каникулы, и про-

рвался к нему в театр, он меня сразу узнал: «О, смотри, подст-

ригся», и несколько раз проводил нас на спектакли в «Совре-

менник». Это удивительный был человек. Он мне всегда гово-

рил: «Саша, не забывай: мы с тобой из одного гнезда», то есть

из Горьковского театрального училища.

— Пора закругляться, а я тебе еще и половины вопро-

сов не задал. Поэтому не прощаюсь, а говорю: «До новой

встречи!»

— Так тому и быть.

Беседовал Анатолий МАЛЮГИН

ОТКРОВЕННЫЙ РАЗГОВОР

№ 28 / 2003

ПРИЗНАНИЕ

73

«На обратной стороне

этой фотографии

надпись: «Дорогому

Александру от Ангела

Хранителя».

Глоба ошибся,

я выжил!»

С Е. Евстигнеевым

на съемках фильма

«Зимний вечер

в Гаграх»

Поздравление

от Лидии Смирновой

в честь юбиляра