74

ПРИЗНАНИЕ

№ 30 / 2004

Региональная общественная

правозащитная организация

«Комитет за гражданские права»

находится в небольшой

пристройке обычного

девятиэтажного дома возле

станции метро «Медведково».

Представьте себе, дальняя

московская окраина. Последняя

остановка метро. Девятый час

вечера. Пятница. Погода —

сплошная слякоть. Снег с дождем

при пронизывающем ветре. По

тропинке между катком и

гаражами почти сплошным

потоком идут люди. Спрашиваю:

«Где здесь принимают

правозащитники.».

Мне показывают — идите, как

все. И я пошла. И вскоре поняла,

что одним со мной маршрутом

действительно двигаются и

многие другие прохожие. К моему

приходу довольно просторное

помещение комитета было

заполнено народом. «Неужели, —

подумала я, — все эти люди,

недовольные действиями

официальной власти, пришли

сюда, как принято говорить,

«за правдой».

За разъяснением я обратилась

к председателю комитета

Андрею Владимировичу

Бабушкину. Вот, что я от него

услышала:

«ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО В РОССИИ

ПОСТРОИТ СРЕДНИЙ КЛАСС

»

Андрей БАБУШКИН:

Андрей БАБУШКИН:

ГРАЖДАНСКАЯ ПОЗИЦИЯ

— К нам приходят самые разные лю-

ди. Хотя сначала, с сентября 1996 года,

мы работали лишь с заключенными и

освобожденными, но всегда знали, что

поле нашей деятельности со временем

может и расширяться. Так оно и вышло.

Сейчас мы помогаем и детям, занима-

емся правовым просвещением, защи-

той интересов бездомных, поддержива-

ем людей, которые стали жертвами го-

сударственного произвола.

— И как же у Вас все так гладко

получается.

— Почему гладко. Некоторые на-

правления, которыми мы тоже хотели бы

заниматься, у нас не прижились. В ос-

новном это связано с тем, что мы теря-

ли специалистов, способных работать в

этих сферах. Например, в 2000 — 2001

годах комитет активно занимался мони-

торингом работы судебно-правовой си-

стемы. Потом мы потеряли финансиро-

вание. Через год ушли специалисты, се-

годня мы касаемся этих вопросов на чи-

сто любительском уровне.

— Расскажите, пожалуйста, в

чем была суть этого мониторинга.

Что конкретно вы исследовали.

— Мы выявляли плюсы и минусы на-

шей судебной системы. Изучали, на-

сколько наши суды доступны. Направле-

ны ли решения, которые в них принима-

ются, на защиту прав и законных интере-

сов граждан. Насколько, когда сильный и

слабый сталкиваются в суде, государст-

во готово защитить права слабого от то-

го, кто имеет больше денег, ресурсов,

связей. Как работает в судах «телефон-

ное право». Зависимы ли суды от испол-

нительной и законодательной власти. В

какой мере общественные организации

способны защищать в суде права своих

членов, свои собственные публичные

интересы. Всего было несколько десят-

ков критериев. В результате мы пришли к

выводу, что нынешняя система судов об-

щей юрисдикции находится в состоянии

серьезного кризиса. Что она не выпол-

няет тех функций, которые возложены на

нее Конституцией России.

— Насколько я поняла, Ваш ко-

митет очень популярен среди насе-

ления. У вас реально нет отбоя от

посетителей. С чем это связано,

ведь вроде бы аналогичной с вами

работой заняты и многие другие, в

том числе и официальные, государ-

ственные структуры. Тот же уполно-

моченный по правам человека при

президенте России, те же суды, на-

родные депутаты, различные пар-

тии. Всех и не перечислить.

— То, что мы так популярны, меня от-

нюдь не радует. Это говорит о том, что в

России часто нарушаются права и за-

конные интересы граждан. Сожаление

вызывает и то, что количество обраще-

ний к нам в несколько десятков раз пре-

вышает наши ресурсы, не только финан-

совые, но и человеческие. Те ресурсы,

которыми мы располагаем для оказания

поддержки и помощи людям. Сегодня

наша организация получает в год около

15 000 писем. Из них 5000 — ответы на

наши запросы. Но 10 000, более 1000 в

месяц — просьбы о помощи. Это очень

большая нагрузка. Так, аппарат уполно-

моченного по правам человека, где ра-

ботает 200 сотрудников, обрабатывает

в год до 40 000 обращений. Всего в 4

раза больше, чем мы.

— А сколько у вас сотрудников.

— Непосредственно специалистов,

работающих с людьми, 13 человек. Ко-

нечно, объем обращений не пропорци-

онален нашим возможностям ...

— Но почему, даже понимая это,

люди продолжают к вам обращаться.

— А почему граждане вообще обра-

щаются в правозащитные организации.

Причин много, но я остановлюсь лишь

на главных. Первое — каждая такая ор-

ганизация имеет определенную «эколо-

гическую нишу», каждая выполняет свои

функции. Второе, как я уже говорил, — в

стране много несправедливости. Брака

в работе судов, правоохранительной

системе, органах исполнительной влас-

ти. Рассмотрение обращений людей в

судах часто идет формально. Многие

надеются, что участие правозащитных

организаций повысит шансы на спра-

ведливое рассмотрение их жалобы. До

сих пор в большом дефиците грамотная

юридическая помощь. При прежней со-

ветской системе многие вопросы защи-

ты прав человека решались на полити-

ческом уровне, скажем, в парткоме, или

просто на уровне морали. Тогда какие-

то нравственные правила срабатывали,

такие, скажем, как нормы правового ре-

гулирования. Современная же Россия

пошла, на мой взгляд, по пути слепого

копирования американского опыта, ког-

да любой конфликт, даже, грубо говоря,

«кто виноват в том, что на мою рубашку

пролили чай», переходит из морально-

психологической в правовую плоскость,

и решается на уровне судебного разби-

рательства. Это умножает нагрузку, ко-

торая падает на юридические структу-

ры. Количество подобных «дел» увели-

чилось за последнее десятилетие при-

мерно в 15 раз. И, наконец, последняя

причина заключается в том, что очень

многие правовые институты, которые в

ГРАЖДАНСКАЯ ПОЗИЦИЯ

Андрей

БАБУШКИН

1964 год — родился в Подмосковье

1989 год — окончил МГУ

им. Ломоносова, социолог.

1990—1993 годы — депутат Моссо-

вета.

1993—1996 годы — директор Обще-

ства попечителей пенитенциарных уч-

реждений.

С 1996 года — председатель Коми-

тета за гражданские права.

7 декабря 2001 года Комитет за

гражданские права был награжден по-

четным знаком Уполномоченного

по правам человека в РФ «За заслуги

в области прав человека».

1997 год — издал книгу по истории

Отрадного и других районов московско-

го северо-востока.

Автор 17 книг и брошюр.

Участник разработки 18 федераль-

ных законов.

Защитник прав и интересов простых

людей более чем в тысяче судебных

процессов.

А.В. Бабушкин

среди участников

конференции

по сотрудничеству

НКО и учреждений

УИС

№ 30 / 2004

ПРИЗНАНИЕ

75

свое время себя достаточно хорошо за-

рекомендовали, оказались сломанны-

ми. Я назову здесь хотя бы такие, как ин-

ститут общественного защитника, как

возможность для общественной орга-

низации в надзорном порядке обжало-

вать вступивший в законную силу судеб-

ный приговор, как «Комитет по делам

семьи и молодежи при правительстве

России», «Министерство экологии»,

«Федеральная миграционная служба».

А новые структуры набрать их обороты,

выйти на их уровень эффективности уже

не смогли. В результате еще больше

растет нагрузка на благотворительные

правозащитные организации и фонды,

которые с новыми объемами работ то-

же уже не справляются.

Дело в том, что когда мы получаем

письмо, мы пытаемся понять, что кон-

кретно можно сделать для этого челове-

ка. Как ему помочь. А в большинстве го-

сударственных структур работа ведется

по несколько иному принципу. Там есть

сотрудник, у которого семья, свои инте-

ресы, который хочет еще где-то подра-

ботать, который устает, должен попить

чайку, обсудить с коллегами что-то в ку-

рилке. Уже через 2—3 года у такого спе-

циалиста вырабатывается иммунитет к

человеческой боли, человеческому

страданию. Он подсознательно успока-

ивает себя — «это случилось не со

мной». Возникает «синдром врача», ра-

ботающего в палате для тяжелобольных.

У него ежедневно на руках умирают лю-

ди, и если он будет переживать смерть

каждого пациента, как личную трагедию,

он просто не выживет. Сойдет с ума, или

умрет сам. Чтобы не сломаться, волей-

неволей человек черствеет душой. И

здесь очень важно чтобы у помогающе-

го людям чиновника был высокий уро-

вень общей культуры, профессионализ-

ма, сложилась необходимая этика, что-

бы в случаях, когда сознание должно

быть «заблокировано», оно блокирова-

лось, а там, где понадобится сочувст-

вие, необходимость потратить личное

время, человек был бы готов пойти на

эти жертвы. Но, увы, наша система фор-

мирования структур государственной

службы складывалась так, что мораль-

но-этические качества работника были

как бы на третьем плане. Поэтому, когда

мы обращаемся, скажем, в ту же проку-

ратуру, разговариваем с прокурором,

перед нами вроде бы нормальный хоро-

ший человек. Он читает те же книги, что

и мы, слушает ту же музыку, любит те же

фильмы, но как только он надевает на

себя прокурорский мундир, что-то в его

голове «щелкает», и он начинает посы-

лать нам сплошные отписки. Мы ему пи-

шем: «человека без вины осудили, убий-

ца гуляет на свободе. Есть десять сви-

детелей, которые не были допрошены».

А нам отвечают не об убийце, не о сви-

детелях, нам пишут: «Ваша жалоба про-

верена, нарушения уголовно-процессу-

ального закона не выявлено, оснований

для вынесения прокурорского протеста

не предусматривается». Это уже совсем

другой понятийный аппарат, другие

принципы и механизмы оценки реаль-

ности. Мы же пытаемся работать по

иным, более приближенным к норме,

адекватным принципам. Хотя это тоже

не всегда удается, но даже то, что полу-

чается, производит на людей опреде-

ленное впечатление. Они рассказывают

о нас своим знакомым. Те — своим. От-

сюда такой наплыв обращений.

Вообще правовая реальность го-

раздо сложнее установленных штампов.

Для нас важно, чтобы человек понял ме-

ру своей личной ответственности. В то

же время мы помогаем и виновным, ес-

ли видим, что для достижения целей на-

казания достаточен год, а человеку дали

десять.

— Таким образом, Вы часто ви-

дите, что человек, который на са-

мом деле и не виноват, всей своей

предыдущей жизнью ясно доказы-

вал, что он — преступник.

— Совершенно верно. Против него

сработала его репутация. Он всех об-

манывал, вел асоциальный образ жиз-

ни. Конечно, это не основание, чтобы

отказывать ему в помощи. И мы таким

людям помогаем, но ведь мы организа-

ция правозащитная, нас не галочка в от-

чете интересует! Для нас важно, чтобы,

выйдя из тюрьмы, человек через три дня

не умер под забором, а хоть как-то впи-

сался в социум. Мы пытаемся помогать

этим людям в комплексе, хотя, конечно,

сложившаяся в стране система, всеоб-

щее равнодушие, формальная оценка

каких-то действий, не способствует

развитию гуманного подхода, который

мы пытаемся практиковать.

— Вы по своему роду деятельно-

сти вынуждены взаимодействовать

с государственными структурами.

Какие у Вас складываются отноше-

ния. Понимают ли Ваши позиции

официальные лица, или Вы находи-

тесь с ними в состоянии жесткой

конфронтации.

— В целом мы не находимся с влас-

тью ни в состоянии эффективного со-

трудничества, ни в состоянии конфрон-

тации. Мир чиновников очень неодно-

роден. С органами прокуратуры у нас

взаимодействие сегодня только уста-

навливается. Есть проблемы. Правда,

нас очень обнадежил новый прокурор

Москвы Анатолий Ильич Зуев, неплохие

отношения у нас складываются с Управ-

лениями исполнения наказаний (ГУИН)

столицы и области, органами образова-

ния, некоторыми судебными структура-

ми. Хотя, конечно, мы пока говорим с

ними на разных языках. Вот, приведу

пример с генеральным прокурором

России: в 2001 году президент Путин

провел в Кремле встречу с неправи-

тельственными общественными орга-

низациями. И всем чиновникам сказали,

что надо «взаимодействовать с право-

защитниками». Те ответили, «надо, зна-

чит, будем взаимодействовать». И бук-

вально через полгода, в мае 2002 года

нас к себе пригласил Генеральный про-

курор России Устинов. Два часа мы с

ним вели переговоры. Договорились об

определенных вещах. Мы свои догово-

ренности полностью выполнили, а он.

Да, в декабре 2002 года генеральный

прокурор выпустил указание о необхо-

димости взаимодействия с правоза-

щитными организациями. Но такого

взаимодействия нет до сих пор, как и

прежде не было. Нам говорят, нас всего

60 тысяч работников прокуратуры на

всю 150-миллионную Россию. Но мы им

отвечаем, смотрите, как вас много, 60

тысяч довольно неплохо оплачиваемых

государственных чиновников, от кото-

рых во многом зависит будущее страны.

— Простите, а кто оплачивает

Вашу деятельность, если только это

не коммерческая тайна.

76

ПРИЗНАНИЕ

№ 30 / 2004

С сотрудниками.

Фото на память.

1998г.

— Почему тайна! Есть такой КиД

«Фонд Маккартуров» в США, он в ос-

новном нам и помогает. Еще правитель-

ство Москвы. Правительство Швейца-

рии. Английская неправительственная

организация «Партнерство в надежде».

Кроме того, часть средств зарабатыва-

ем мы сами. Мы вынуждены это делать,

потому что каждую минуту нам угрожают

возможностью прекращения нашей ра-

боты по банальной причине отсутствия

денег.

— А как Вам удалось получить и

сохранить это помещение, ведь не-

движимость в столице, даже ее

аренда, стоит недешево.

— Здесь нам очень помогла Незави-

симая организация «Гражданское об-

щество», председатель ее правления

Сергей Александрович Абакумов. Бла-

годаря его вмешательству, мы остались

«живы и здоровы». Он сумел решить во-

прос с арендой политическими метода-

ми, и в результате мы остались здесь и

можем работать. Так же нам пошло на-

встречу Москомимущество. Мы не пла-

тим такую бешеную аренду, как правоза-

щитники, сидящие, скажем, в центре го-

рода.

— Как я поняла, Вы давно со-

трудничаете с Независимой орга-

низацией «Гражданское общество»,

какое у Вас сложилось мнение об

ее работе. И вообще, как обстоит

дело с гражданским обществом в

России.

— Гражданского общества ни в ка-

кой, даже самой тоталитарной стране,

при любом режиме не быть просто не

может. Правда оно может существовать

в зачаточном состоянии. Местом наше-

го гражданского общества в 70-е годы

были кухни. Сказать, что это был «при-

даток государства», я не могу. Там были

совершенно независимые, устойчивые

группы людей. Их было немного. Они не

очень сильно влияли на ситуацию, но

они были. Тем более, гражданское об-

щество есть и в современной России.

Если говорить о «Гражданском общест-

ве», как независимой неправительст-

венной организации, то это очень эф-

фективно действующая современная

структура, которая выявляет базовые

проблемы, «базовых» людей и работает

с этими людьми и проблемами. Не толь-

ко мы, но и многие другие обществен-

ные организации получают в «Граждан-

ском обществе» необходимую помощь

и поддержку.

— В чем особенность граждан-

ского общества в России. Почему

мы и сегодня не всегда ощущаем

его присутствие.

— Особенность гражданского об-

щества в России в том, что у нас оно

аморфно. В этом и его сила, и его сла-

бость. Благодаря аморфности, оно, как

это ни странно, быстро реагирует на

требование ситуации, способно дина-

мично действовать и развиваться. Но

из-за этой же аморфности наше граж-

данское общество очень слабо структу-

рировано, лишено возможности выра-

ботать единую позицию по значимым

для него проблемам.

— Возможно ли, на Ваш взгляд,

хоть как-то переломить ситуацию.

— Я думаю, что гражданское обще-

ство, сильное, организованное, спо-

собное стать самостоятельным и равно-

правным партнером власти — удел тех

стран, где есть средний класс. Эти лю-

ди, живущие реальной жизнью, понима-

ют, сколько стоит литр бензина, проезд

в метро, знают, почему старушка соби-

рает милостыню именно в этом месте, а

не в ста метрах дальше. Кроме знания и

понимания жизни представители сред-

него класса имеют некоторые накопле-

ния, свои собственные ресурсы, и им не

надо каждый вечер думать о том, где за-

втра взять денег на кусок хлеба. Они,

когда им надо, могут взять несколько

дней отпуска, чтобы поехать на интере-

сующую их конференцию, идти выпол-

нять волонтерскую работу, лоббировать

у властей интересы своей группы. У нас

главная проблема нашего гражданского

общества в том, что нормальные, актив-

ные люди вынуждены выбирать, кем им

быть, гражданами или отцами. Или ты

неделю занимаешься защитой демо-

кратии в России, или ты — отец, и эту

неделю зарабатываешь деньги на обра-

зование своего ребенка. И каждый та-

кой выбор — это нравственный выбор,

но сочетать и то и другое людям, как

правило, просто не удается. И в этом

одна из причин слабости и аморфности

нашего правозащитного движения.

— Но ведь наши люди крайне

слабо защищены социально. Даже

нормально работающий человек,

получающий хорошие деньги не

имеет никакой реальной гарантии

и поддержки, скажем, в случае по-

тери здоровья. Поэтому многие ра-

ботают «избыточно». Отказывая се-

бе не только в общественной дея-

тельности, но и в элементарном от-

дыхе.

— Мы должны понимать, что там, где

есть сильное гражданское общество,

многие социальные проблемы нормаль-

но отрегулированы. Там сложнее поте-

рять работу. Для этого должен произой-

ти уж очень сильный кризис, или надо

быть уж очень большим лентяем и лобо-

трясом. Само по себе существование

«двойника власти», который говорит, на-

пример, что принятый закон плох пото-

му-то и потому-то, когда правительство

утверждает, что он, этот закон, вполне

хорош, позволяет создавать в стране

правовое и социально-правовое поле.

Но отличие гражданского общества в

том, что критикуются новые законы не

потому, что кто-то метит, скажем, на ме-

сто президента, а потому что эти законы

действительно людей не устраивают. Где

политика не перерастает в политиканст-

во. Где нет задачи любой ценой про-

рваться к кормушке. И даже, если зада-

ГРАЖДАНСКАЯ ПОЗИЦИЯ

№ 30 / 2004

ПРИЗНАНИЕ

77

Оглашение

резолюции

на митинге

московского

Народного фронта

в Лужниках. 1999г.

Справа —

О.Г. Румянцев,

будущий секретарь

Конституционного

комитета комиссии

Верховного Совета

РСФСР

ча прийти к власти и есть, она не стано-

вится самоцелью.

— Насколько я поняла, Ваша ор-

ганизация с момента своего воз-

никновения помогает людям, обла-

дающим пониженной правовой за-

щищенностью. Как же тогда Вы за-

щищаете права среднего класса, на

помощь которого так уповаете.

— Мы поставили себе задачу спо-

собствовать увеличению степени спра-

ведливости общества. Нашим продук-

том является соответствие между це-

лями, которые ставит власть, общест-

во, человек и теми способами, которы-

ми эти цели достигаются. Несправед-

ливость нашего общества в том, что

цели могут быть вполне благими, как в

1990-е годы,— демократия, рынок,—

но средства, которыми эти идеалы до-

стигались, привели либо к противопо-

ложному результату, либо к результату,

лежащему в другой плоскости. «Хотел

купить два трактора, а хватило на пол-

мешка картошки». Хотели всеобщего

процветания — получили глубочайшее

расслоение. Поэтому, мы и не позици-

онируем себя, как людей, которые за-

нимаются только слабыми и пытаются

противопоставить их сильным, реально

приходится работать со всеми обра-

щениями. Вот нам многие говорят: по-

чему вы занимаетесь преступниками, а

не их жертвами. Обвиняемыми, а не

потерпевшими. Почему проявляете

интерес к террористам.

— В плане борьбы с террориста-

ми.

— В плане борьбы с террористами,

выявлению корней этой общей беды.

Ведь в чем причины возникновения тер-

роризма. Люди не знают других спосо-

бов отстаивания своих интересов. А те,

кто эти способы знают, эксплуатируют

подобную неосведомленность. Мы ис-

ходим из того, что может существовать

государственная политика провоциро-

вания терроризма.

— Зачем государству провоци-

ровать терроризм, ведь террористы

борются с самим государством. Я

не улавливаю логики...

— А зачем государство провоциру-

ет, скажем, инфляцию. Оно что, это де-

лает нарочно. Конечно, нет. Просто не-

профессионализм высших государст-

венных менеджеров приводит к непред-

сказуемым и незапланированным по-

следствиям. То же и с террористами, го-

сударство знает, что в Чечне есть бое-

вики. И с благой целью их ликвидации

там проводится зачистка. Но участвует в

ней 19-летний паренек, который на

гражданке, до призыва в армию, привык

все свои проблемы решать при помощи

кулака. Но этого никто из военных чи-

новников не учитывает. И вот, когда по-

добный вчерашний проблемный подро-

сток приходит в чеченский дом, там воз-

никает конфликт. Не политический, не

религиозный, а просто парень, который

еще вчера был хулиганом, налетает на

убеленного сединами старика, который

полвека назад защищал нашу советскую

Родину,— а парень этот даже не помнит,

когда была Великая Отечественная вой-

на,— и бьет этого ветерана прикладом

автомата. Происходит такое раз, вто-

рой, третий, а завтра не только этот ста-

рик, который до того вполне лояльно от-

носился к федеральной власти, но и вся

его многочисленная родня становятся

врагами этой власти. Можно избежать

такого поворота событий. Да, и легко!

Необходимо было лишь внимательно

рассмотреть личное дело солдата,

обеспечить реальную ответственность

за нарушение прав мирного населения.

Таким образом, государство, которое

не умеет конфликтные ситуации отсле-

живать и предотвращать, может прово-

цировать терроризм, что мы во многих

странах мира и наблюдаем. Я сам

встречал людей, ставших террористами

не в силу своих собственных убежде-

ний, а из-за ошибок и обид, допущен-

ных по отношению к ним федеральными

войсками, которые были амнистирова-

ны. Всякая деятельность государства

должна быть адекватной, нельзя бо-

роться со злом методами этого зла,

особенно если не исчерпаны другие

способы решения проблемы.

Взять хотя бы то, что мы наблюдаем

у себя дома. Милиция ходит по Москве

и отлавливает людей с темным цветом

кожи, проверяет у них документы. А что,

террорист не может иметь добротно из-

готовленный паспорт. Не просто может,

но и имеет. И что, в паспорте написано,

что он террорист. Смешно и глупо! Но и

опасно. Для детей наших в первую оче-

редь!

— Для детей.

— Конечно. Взять тех же учителей,

они привыкли сеять разумное, доброе,

вечное, прививать ребятам самые гу-

манные принципы устройства жизни. Но

при этом сами педагоги не учитывают,

что по улице бродят милиционеры, кото-

рые ловят «черных», что в метро гремят

взрывы, что слово «чеченец», благодаря

некоторым политикам и СМИ, становит-

ся синонимом «террорист». А дети все

это слышат и десять ребят из школы ре-

шают «отомстить за все чеченцам». И

они, эти дети, приходят к скинхедам, ко-

торые объясняют им, что плохие, оказы-

вается, не только чеченцы, но и армяне,

грузины, азербайджанцы, негры. И ре-

бята идут «бороться за справедли-

вость», ловят человека, который, воз-

можно, всю жизнь прожил в Москве,

строил те самые дома, в которых живут

семьи этих детей, избивают его и, к при-

меру, отнимают часы. В результате са-

дятся на скамью подсудимых за особо

тяжкое преступление — разбой, а госу-

дарство в данном случае провоцирует

терроризм руками детей.

— И что же делать. Как с этим

бороться. Неужели не сажать. Не

наказывать.

— Тут необходима в первую очередь

профилактика. Мы, к примеру, начали

заниматься со школами, даже располо-

женными в благополучных районах, уче-

ники которых замечены в националисти-

ческих правонарушениях. Проводим

правовой ликбез среди учащихся. Рас-

сказываем им об элементарных нормах

человеческих отношений.

— Я знаю, что Вы работаете и с

беспризорными детьми.

— Да. Наши волонтеры часто дежу-

рят на вокзалах. Мы выявляем детей,

покинувших социально благоприятную

среду.

— И отправляете их в приюты.

— Почему же обязательно в приюты.

Часто беспризорных ребят очень любят

и ждут дома.

— Как такое может быть, ведь из

нормальных семей не убегают.

— Кто вам это сказал.

— Сами дети.

— Часто бывает так, ребенок гово-

рит: убежал, потому что родители изби-

вали, не кормили. Мать — проститутка,

отец — алкоголик, тунеядец, зэк с трид-

цатилетним тюремным стажем. Наво-

дишь справки и оказывается, что мама —

А. Бабушкин в

поездке с болгарской

правозащитницей

по нашим СИЗО

ГРАЖДАНСКАЯ ПОЗИЦИЯ

78

ПРИЗНАНИЕ

№ 30 / 2004

заместитель директора школы, отец —

депутат районного собрания. Привозим,

возвращаем. Родители с плачем кидают-

ся к своему чаду: детка, ты, где был. У

мамы — седые волосы, у отца — предин-

фарктное состояние. Ребенок со слеза-

ми просит прощения. Оказывается у него

«синдром бродяжничества», плюс токси-

комания. И врет он при этом так, расска-

зывая вам о том, почему ушел из дома,

что хочется бежать в прокуратуру, лишать

отца и маму родительских прав, и вооб-

ще всячески наказывать. И таких случаев

примерно 30—50 процентов. Но встре-

чаются и семьи садистов, и очень плохие

интернаты, откуда детей надо спасать.

Мы стараемся. Спасаем. Отправляем в

нарушение закона в московские приюты,

про которые знаем, что там не обидят.

Вообще и тут все очень индивидуально,

по-разному происходит.

— И всю эту работу у Вас выпол-

няют 13 сотрудников.

— С детьми у нас работает два со-

трудника, плюс пять волонтеров. Преж-

де, когда мы имели финансирование, у

нас было больше возможностей. Мы со-

трудничаем с другими организациями,

помогающими детям. Так, городской

центр «Дети улиц» два раза помогал нам

в организации лагеря отдыха для бес-

призорных детей на территории Ниже-

городской области. Это был очень инте-

ресный опыт, дети получали духовную

поддержку на базе православного па-

ломнического центра Дивеево. Резуль-

таты нас обнадежили. Значительная

часть детей обрела опору в вере.

— А почему лично Вы пришли в

правозащитную деятельность. Ва-

ши права нарушались.

— Нет, просто я был учителем, депу-

татом Моссовета, до этого занимался

комсомольской работой. И видел, как

нарушения прав людей ломали их судь-

бы. Понимал, что если бы в стране уста-

новилась справедливость, многие из

моих учеников и друзей имели бы более

достойное будущее.

— А что, они были ни в чем не ви-

новны.

— Конечно, виновны. Я уже говорил,

что пострадать совсем безвинно очень

не просто. Но давайте разберемся в

степени этой вины. Один ребенок напал

с ножом на другого, отнял мобильник.

Кто виноват. Ответ лежит на поверхнос-

ти, конечно, напавший. Но при этом,

где-то виноваты и СМИ, где-то — учите-

ля, семья, социальное окружение. Я хо-

чу сказать, что все мы хоть чуть-чуть да

виноваты. А надо сделать так, чтобы по-

нять, как разобрать ситуацию так, чтобы

обвиняемый видел все глазами постра-

давшего, а последний не озлобился бы

на весь мир и хоть в какой-то степени

вошел бы в положение своего обидчика.

А то, как у нас делают: собирают все

данные, «несовершеннолетний, прежде

не судимый, характеристики хорошие,

преступление тяжкое — все, три года

семь месяцев». И формально не приде-

решься. Все сделано по закону.

— Какое у Вас отношение к со-

временному законодательству.

Участвовали ли Вы в разработке

действующего Уголовного кодекса.

— В изменениях уголовного законо-

дательства, принятого 8 декабря 2003

года, есть 17 наших поправок. Мы рабо-

тали с СПС, «Яблоком», коммунистами,

даже немного с ЛДПР. Сам я член пар-

тии «Яблоко». Но вообще у меня есть

убеждение, что в каждой партии есть

порядочные люди, с которыми можно

сотрудничать. Везде есть своя «право-

защитная составляющая», которая за-

частую, оказывается сильнее, чем меж-

партийные разногласия.

— Как Вы думаете, какое буду-

щее для правозащитных организа-

ций в России.

— Оптимальное решение для России

— включение страны в Европу, с учетом

нашего этноазиатского компонента.

— Разъясните, пожалуйста...

— Есть целый ряд критериев, дела-

ющих нас азиатской страной. Это не

только примерно 15 процентов населе-

ния, исповедующего ислам, но и протя-

женность границ, огромные незаселен-

ные пространства, ряд особенностей

истории, культуры, психологии. Но в

России сейчас есть очень благоприят-

ные тенденции: сложилась элита, и не

только политическая, а элита в бизнесе,

в общественных организациях, литера-

турная элита, журналистская, научная.

Это группа людей, их немного, 10—12

процентов жителей, определяющих

психологический климат в обществе.

Эта элита может ошибаться, делать глу-

пости, но в нее входят люди, которые не

просто хотят утвердиться сами, они свя-

зывают свое будущее с улучшением си-

туации в России.

Негативным моментом является то,

что мы упустили очень много возможнос-

тей, которые открылись перед нами в

1990-е годы. Хотя сегодня мы понимаем,

что не все так просто. Даже то, что мы не

скатились к гражданской войне, это уже

большая удача. А что касается будущего

правозащитного движения, тут может

быть очень много вариантов. Правоза-

щитники могут вновь стать диссидента-

ми, перебравшимися на кухни и в подва-

лы. Так будет, если страна пойдет по пути

построения репрессивного государства,

даже демократического по форме с кра-

сивым европейским фасадом, но тотали-

тарного по содержанию. Но мне хочется

верить, что между властью и правоза-

щитниками будут устанавливаться конст-

руктивные отношения, происходить кад-

ровый обмен, когда какое-то количество

правозащитников придет во власть, по-

том вновь возвратится к прежней дея-

тельности. Одновременно, какое-то ко-

личество людей из власти придут в пра-

возащиту. Будет происходить и конвер-

генция идей. Это очень естественно. По-

добная модель работает во всем мире.

— Теперь, в конце нашего разго-

вора, расскажите немного о себе.

Есть ли у Вас какое-то хобби, как Вы

проводите свое свободное время.

— Хобби..., даже не знаю, что и от-

ветить. Я люблю познавать мир, встре-

чаться с разными людьми, обожаю путе-

шествовать. Единственно, чего всегда

не хватает, так это времени.

Беседовала Елена ГРИГОРЬЕВА

№ 30 / 2004

ПРИЗНАНИЕ

79

ГРАЖДАНСК

АЯ ПОЗИЦИЯ

А.В. Бабушкин

с коллегами-

правозащитниками

Л.С. Левинсоном

и М.С. Гольдманом