92

ПРИЗНАНИЕ

№ 33 / 2005

60-ЛЕТИЕ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ

ВТОРОЙ ДЕНЬ РОЖ

ДЕНИЯ

Владимир Абрамович ЭТУШ

Родился 6 мая 1923 года в

Москве. В 1945 году окончил

театральное училище имени

Щукина. С этого же года

и по сей день является

актером театра имени Евгения

Вахтангова. Уже в 1945 году

стал преподавателем,

а с 1987 года – ректором

театрального училища имени

Щукина, профессор

с 1976 года.

Всесоюзную славу и любовь

зрителей Этушу принесли его

роли в кино. Дебютировал

в 1953 году в роли Сеида-Али

в фильме «Адмирал Ушаков».

Среди лучших работ

Владимира Этуша – Саахов

(«Кавказская пленница»,

1967 г.), Трактирщик

(«Старая, старая сказка»,

1970 г.), Шпак («Иван

Васильевич меняет

профессию», 1973 г.),

Карабас Барабас

(«Приключения Буратино»,

1975 г.) и множество других.

В 1971 году Владимиру

Абрамовичу Этушу было

присвоено звание «Народный

артист РСФСР», а в 1984-м –

«Народный артист СССР».

Участник Великой

Отечественной войны.

Награжден орденом Красной

Звезды, медалями.

о войны я не хотел идти в армию, боялся ее. В 1941 го-

ду я уже был студентом театрального училища имени

Щукина. В субботу 21 июня лег спать очень поздно. У

нас был праздник. Гуляли по случаю окончания первого курса.

А 22-го, в воскресенье, в двенадцать часов меня разбудила

мама. Сказала: «Война!» По радио как раз выступал Молотов.

Для меня было ясно, что я первый кадр, который попадает на

фронт.

– Но ведь у Вас была отсрочка от армии, как у мно-

гих студентов.

– Да, конечно. Но со времени начала войны в моем созна-

нии произошла некоторая метаморфоза. Меня с детства до-

ма пугали: «Только не в армию». И я сначала поступал на ре-

жиссерский факультет ГИТИСа. Но меня не приняли. Я пошел

в какое-то Управление учебными заведениями. Как называ-

лось, не помню, но располагалось оно на Старой площади.

И меня там встретили два сотрудника. Я сказал, что мне гро-

зит призыв в армию, что делать. А мне ответили: «Почему вы,

молодой человек, так боитесь армии. Армия… она ведь и

воспитывает.

– Они были искренни.

– Конечно! И многие тогда так считали.

– Вы, насколько я помню, ребенок из достаточно

благополучной интеллигентной семьи. Война – первое

ваше потрясение.

– Я бы так не сказал. Время тогда и до 1941 года было тя-

желое. Мой папа работал заместителем директора трикотаж-

ной фабрики. Его несколько раз приходили арестовывать, по-

том отпускали. Мама тоже была начальником отдела фабрики

№16 «Мосбелье». Мы с младшей сестрой с детства многое

понимали. Просто, как бы это объяснить, до войны у всех бы-

ла другая жизнь. Мирная. А 22 июня 1941 года она кончилась.

Началась жизнь военная.

– И как Вы в этой жизни себя чувствовали.

– Я бы не хотел уходить в анализ ощущений. Давайте го-

ворить о конкретных событиях. Мы сразу стали дежурить но-

чами на крышах. Тушили зажигалки. Потом, недели через две,

нас отправили под Вязьму строить оборонительные сооруже-

ния вокруг Москвы. Брали вроде бы на три дня, но копали мы

три месяца. У меня есть справка от управления МВД, тогда

оно этим занималась, что я был землекопом по 28 сентября

1941 года.

– В каких условиях Вы жили, когда рыли окопы.

– Жили в сараях. Ночевали на сене. Утром рано начинали

работать, заканчивали вечером. Поздно.

– Голодали.

– Почему голодали. Кормили нас хорошо. Вместе рабо-

тали студенты самых разных вузов. Помню, рядом с нами бы-

ли ребята из Орловского университета. Потом я вернулся в

Москву...

60-ЛЕТИЕ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ

№ 33 / 2005

ПРИЗНАНИЕ

93

В. Этушу вручается Золотой почетный знак «Общественное признание»

Д

– И что же Вы там увидели. Как изменился город.

– Очень сильно. Меня поразила светомаскировка – окна

с наклеенными крест-накрест полосами бумаги, дирижабли

воздушного заграждения, автомобили с узкими прорезями

на заклеенных фарах. Свет «в открытую« нельзя было зажи-

гать. Ночами воздушные налеты…

– Но все-таки, как Вы попали на фронт.

– В это время в нашем театре Вахтангова шел спектакль

«Фельдмаршал Кутузов» – о нашествии Наполеона на Моск-

ву. Мы, студенты, были заняты в массовке. Попеременно иг-

рали то русских крестьян, то французских солдат. Быстренько

переодевались. Спектакль по созвучию моментов был очень

актуален, но, несмотря на это, я видел в зале ничтожное коли-

чество зрителей. Я их посчитал, оказалось очень мало. И это

произвело на меня столь большое впечатление, что я поду-

мал: «Тут мы не принесем пользы». И решил пойти в армию.

Добровольцем. Воевал на юге. Тогда там было много кавказ-

цев, и мне очень нравилась их манера поведения, акцент.

Кстати, потом мне это очень пригодилось в работе над филь-

мами.

– Были ли Вы в Москве во время паники в ноябре

1941 года.

– Нет, в ноябре меня в Москве уже не было. Я плыл на па-

роходе в маленький город Ставрополь, что на Волге. Того

Ставрополя сегодня уже нет, на его месте водохранилище.

Я немного знал немецкий язык, и меня определили на че-

тырехмесячные курсы военных переводчиков. А учились мы в

помещении бывшего туберкулезного санатория, который на-

ходился в сосновом лесу. Но я проучился лишь три месяца –

мне присвоили звание лейтенанта, и я был направлен в дей-

ствующую армию переводчиком. Вскоре стал помощником

начальника штаба полка по разведке, потом первым помощ-

ником.

– И, служа на передовой, отправляясь в разведку,

Вы не боялись оказаться в плену у фашистов.

– Я бы ни в какой плен не сдался, скорее застрелился.

Я ведь и в партию вступил, как и многие мои товарищи, перед

боем.

– Но сама война – это такое темное, страшное вре-

мя. Как все справились с четырехлетним стрессом.

– Не думайте, что все было так беспросветно. Люди жили.

Оставался юмор. Вспоминаю такой случай. У меня вещи ле-

жали на повозке, хотя я в свой рюкзак редко заглядывал. Но

однажды, когда выдалось свободное время, я посмотрел, что

у меня там есть. Достал портянки, еще портянки, старые рва-

ные носки, еще какое-то старье. А рядом сидел капитан, на-

чальник химической службы полка. Он смотрел, смотрел на

мои шмотки и вдруг со смехом говорит: «Кому война, а кому

«нажива».

Помню еще забавный эпизод. Я тогда был худой-худой,

одна голова, как картошка на ниточке. А зимой на Ставропо-

лье были довольно сильные морозы. И одет я был так: нижнее

белье, поверх него летнее обмундирование и, наконец, зим-

нее обмундирование – ватник и сверху шинель. И вот на ули-

це я плюнул, да так «удачно», что плевок повис на шинели. Но

я этого не заметил. Пошел допрашивать пленного немца. А

генерал, начальник штаба, с укором говорит мне: «Пленный у

вас выглядит аккуратнее, чем переводчик».

– А видели ли Вы проявления жестокости фашистов

в отношении мирного населения.

– Это было по ту сторону фронта, у нас, уже в плену, какую

они могли проявлять жестокость. Мы к немцам могли, но я

этого не видел.

94

ПРИЗНАНИЕ

№ 33 / 2005

60-ЛЕТИЕ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ

Там, где В. Эт уш, всегда улыбки и юмор

Я служил в 70-м укрепрайоне, который оборонял Ростов.

Там фронт был прорван, и наши войска стали отступать на

Кавказ. Я прошел через Кавказские хребты в Верхнюю Сва-

нетию, Нижнюю Сванетию, Мингрелию, через Грузию попал в

Грозный. Получил назначение в 581-й полк и с ним прошел

путь от города Грозного до того самого поля, где 16 октября

1943 года меня ранило…

– И где же это случилось.

– Недалеко от Запорожья. Под городом Такмак. В атаке.

Вернее, после атаки. Там была ровная, как стол, местность.

Река текла. Называлась Молочная. И мы взяли, форсирова-

ли эту реку. За эту переправу я получил орден Красной

Звезды.

И вот поднялись мы на высокий берег. А там гладкая, глад-

кая степь. У немцев мы были, как на ладони. И никак не могли

двинуться с места. Каждое утро начиналось с того, что звонил

генерал – командир дивизии и говорил командиру полка…

Как бы это поточнее передать… Мат там шел сплошной, мол,

так и так, если сейчас не возьмешь, не выбьешь немцев, так я

тебя… А наши уже не выходили из окопов. Противник вел та-

кой постоянный плотный огонь, что солдаты не верили, что

что-то можно сделать. И это меня побудило к тому, что я по-

шел сам вперед и поднял их в атаку. Мы пробежали где-то 200

метров под сплошным обстрелом, но на мне не было ни од-

ной царапины! И вернулся нормально. Стоял около команди-

ра батальона, а вокруг летали какие-то разрывные пульки.

«Пак– пак» – цеплялись за траву. А я на них и внимания не об-

ращал, ведь только что был в такой атаке, а тут эта мелочь.

И вдруг после очередного «пак» – сознание отключилось.

Пришел в себя, жуткая боль в левой ноге и бедре. Пополз. А

сам оглядываюсь, есть ли нога. Вижу, есть…

Потом подбежали наши солдаты. Положили меня на

плащ-палатку, с трудом затащили за лесопосадки, где уже

стояла лошадь с «линейкой». Так меня доставили в полковой

госпиталь. Обработали рану. Забинтовали. Но не поняли тог-

да, что у меня была раздроблена кость.

Я полгода потом лечился. Сначала в Урюпинске. Там меня

вроде бы вылечили. Решили перевезти в Москву. За мной, по-

мню, приезжала мама. А жили мы у Яузских ворот. От Курско-

го вокзала, куда прибыл мой поезд, недалеко, но пешком дой-

ти трудно. И у меня по дороге домой открылась рана. Приш-

лось долечиваться.

– Потом Вы вернулись в училище.

– Да. К своим же ребятам, на четвертый курс. Приема во

время войны у нас не было, и мне сказали, если сможешь,

учись на четвертом курсе. Нет – пойдешь снова на первый. Но

я смог учиться на четвертом.

– Самый светлый день – День Победы. Как это было.

– 9 мая 1945 года я был на сквере возле Большого театра.

Яркий солнечный день. Теплынь. Много фронтовиков. Боль-

шинство с орденами, медалями. Боевыми! Густо так были уве-

шены, плотно.

– Молодые ребята.

– Почему только молодые. Самого разного возраста. И в

глазах у всех такой восторг, надежда, радость. Я родился 6 мая

и с тех пор считаю, что у меня два дня рождения – 6 и 9 мая.

Беседовала

Елена ГРИГОРЬЕВА

60-ЛЕТИЕ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ

№ 33 / 2005

ПРИЗНАНИЕ

95

В. Этуш и М. Зудина